Сейед Мехди Шоджаи - Грядет еще одна буря

«Я знаю, Хаджи! Наша привязанность к вам не связана с этими словами».

«Если жив останусь, отплачу тебе за твои хлопоты».

«А, так значит, я еще и ради себя должен о вас заботиться?»

«Ну да. Все, иди уже по своим делам! И пришли сюда Зейнат-ханум. Да скажи, чтобы нас никто не беспокоил».

«Слушаюсь, Хаджи. Но только однажды вы мне должны поведать историю этой Зейнат-ханум».

Хадж Амин делает вид, что не слышал этих слов. Он опускает голову на подушку и переводит взгляд на дверь. Доктор, не дожидаясь ответа, выходит из палаты, подходит к Зейнат, которая сидит на единственном стуле в проходе: «Уж извините, что так вас задержали. Вам, наверное, надоело».

Зейнат закрывает карманный томик Корана, целует его и кладет в сумку. Затем встает с места: «Нет, все в порядке, мне не в тягость».

Доктор, указывая на палату, говорит: «Пожалуйста, прикройте дверь. А я передам, чтобы вас никто не беспокоил. Сейчас ему легче. Но если, не дай Бог, что случится, то звонок у его койки, сбоку».

Зейнат отвечает: «Хорошо, благодарю».

И направляется в палату.

«Кажется, вам лучше стало».

«Именно. Я для того и остался в живых, чтобы услышать остальную вашу историю. Только прошу переходить сразу к основному повествованию, без вступления».

«Вы так рассуждаете, будто все вершится, как нам того хочется».

«Зейнат-ханум, вы не цепляйтесь так к указанию. И так ясно, что все в руках Божьих. Я просто хотел выразить всю остроту своей жажды услышать продолжение. Ладно, я весь внимание».

Зейнат придвигает свой стул поближе к Хадж Амину, садится поудобнее и невозмутимо говорит: «Это не так, Хадж Амин!»

Хадж Амин приподнимается на койке и спрашивает: «Что не так?»

«Много чего! Во-первых, я не магнитофон, чтобы в любое время, когда только пожелаете, вы нажали бы кнопку и слушали то, что вам угодно. И чтобы вы могли услышать остальное, вы должны прежде ответить на мои вопросы. А во-вторых, еще неизвестно, станет ли вам лучше от того, что вы будете меня слушать. Может даже хуже станет, как в прошлый раз. Но я дала слово, что не пропущу ни одной темы. При условии, что сначала получу ответы на свои вопросы».

«Что же это такое я знаю, а вы не знаете?»

«Ваши глаза открыты истине. Не должно быть ничего сокрытого от вас».

«Вот где ваша ошибка. Не все то, что мне бы хотелось, я узнаю. На это, как и на все другое, воля Божья, а я вижу только то, что Господь мне показывает. Есть много таких вещей, что неясны мне и которые вы тоже не можете объяснить».

«Но только вот условие ваше несправедливо. Если я вам передам какие-то сведения, это никак не отразится на вашей жизни, а вот ваши сведения для меня имеют решающее значение. Словно сообщение о тех моментах моей жизни, которые для меня неизвестны. У вас есть информация о моем единственном, потерянном сыне, о моей кровинке, и вы скупитесь предоставить мне ее».

«Я не скупилась и не скуплюсь. Если бы я решила не говорить, то ничего бы и не сказала. Вы же не будете отрицать того, что я сама затеяла этот разговор?»

«Нет, отрицать не стану. И верю, что вы дали слово рассказать обо всем остальном. Но только почему я должен сначала отвечать на ваши вопросы? Что есть такого важного, что вам непременно нужно знать?»

«Причина того, что сначала вы должны дать ответ, – отнюдь не в моем любопытстве: в этом для вас самого польза и благо».

«Польза и благо для меня самого?»

«Да, ваша чаша переполнена. И поэтому позавчерашний разговор был для вас последней каплей. И если сейчас я продолжу рассказывать, ваше состояние снова расстроится. Сначала вам нужно опорожнить эту чашу, вылить из нее все то, с чем вы сражались годами. Вы должны выговориться, чтобы распустились те нити, что сплелись вместе, и развязались туго затянутые узлы. Сказать те слова, что никому до сих пор не говорили. И если вы расскажете это мне, то и ваши проблемы решатся, и я найду ответы на свои вопросы».

«Ладно, я расскажу все, что вы хотите. Но только вы должны спрашивать – что мне говорить и откуда начинать. Уверен, у вас настолько крепкая вера, что вы хранительница чужих тайн».

«Я ничего не буду спрашивать, только помолчу и послушаю. То, что я от вас хотела, было в тот момент, когда я сама говорила. Думаю, что любой вопрос или пауза только сбивают с толку и перегружают память».

«Хорошо. А откуда я знаю, с чего начать?»

«Вы знаете. Однако я напомню, чтобы навести порядок у вас в голове. Что случилось после той свадебной вечеринки? Что сделали с Хушангом Амини придворные и все остальные? Что такого произошло, что Хушанг Амини забыл о своем сыне и даже искал для него оправдание? Каким образом Хушанг Амини стал после революции Хадж Амином? Как так случилось, что все ваши товарищи и компаньоны либо казнены были, либо сбежали, а вы один остались и даже стали весьма уважаемы и почитаемы?! Как это так вам удалось стереть свое прошлое? Как вы смогли забыть Ками? После революции у вас ведь не было проблем. Так почему тогда вы не отыскали его адрес? И вообще – какое отношение имеют эти двое: Хушанг Амини и Хадж Амин – друг к другу? Каким образом…»

«Достаточно! Больше не продолжайте. Я понял, что должен рассказать. Первый и последний раз и первому и последнему слушателю».

Не жди от меня, что я, как и ты, буду рассказывать все по порядку, ровно и без правил. Я и в обычный-то день не сильно памятью блещу, что уж говорить о том, что сейчас, когда по моим мозгам словно тяжелый трактор прошелся и все смял! Нет! Не смял даже, а смел с лица земли. Но даю слово, что специально ничего упускать не буду и не буду нарочно что-то недоговаривать. А какие-то недостатки спиши на мой старческий возраст, слабое здоровье и переживания.

Я согласен с тобой, что поговорить по душам без всяких там пышных слов и уверток полезнее для моего же собственного состояния и больше выгоды принесет мне, чем тебе.

Спустя многие годы мне выпал шанс побыть хоть час самим собой. Конечно, все это время я не то чтобы притворялся – не приведи Боже! – или проявлял лицемерие. Нет! Упаси Господь от двуличности, лжи и притворства. Я эти годы старался измениться, стать иным. Какая-то часть этих изменений связана с внутренним миром, а какая-то – с внешним.

Ясно, что внешние изменения проявляются скорее и легче, нежели внутренние, подспудные. Разве плохо, если быстрее выполнишь все те дела, что легче, или ради них отложишь реализацию более сложных дел? Не нужно сразу на эти предпосылки навешивать ярлык притворства и лицемерия. Человек постоянно изменяется, растет. Разве страшно, если внешняя его сторона быстрее или в большей степени подвергнется преобразованиям, чем внутренняя?

Цель моя в том, чтобы в любом случае вы, при всей вашей бдительности, не восприняли негативно те противоречия между внешней стороной и внутренней, с которыми столкнетесь. Имейте в виду, что мы все, более или менее, стараемся измениться к лучшему.