Эндрю О’Коннор - Семейные тайны Армстронгов

– Алекс – всего лишь десятилетний ребенок; детям в таком возрасте не стоит задавать вопросов более сложных, чем с какой начинкой они предпочитают пиццу, – предостерег Джеффри.

– Боюсь, что я склонна согласиться с твоим адвокатом, – поспешила ответить Сьюзен.

– Это все потому, что ты знаешь: Алекс тоже не хочет, чтобы дом был продан. Она любит его так же, как и я, – сказал Нико.

– Однако мы должны быть реалистами, – ответила Сьюзен. – Что Алекс понимает в финансах или обеспечении нашего будущего – или даже просто в том, что будет лучше для ее собственного будущего?

Нико откинулся назад и задумался.

– Я всегда хотел, чтобы в один прекрасный день этот дом достался Алекс, – наконец сказал он. – Я хотел передать его ей так же, как он в свое время был передан мне – через многие поколения.

Метель все не утихала, заметая снегом георгианские окна маленьких магазинчиков в окрестностях Графтон-стрит в Дублине. Снег начал срываться еще этим предрождественским утром и шел целый день. Анна стояла у прилавка шляпной лавки вместе со своими младшими сестрами, Флоренс и Софией, и двоюродной сестрой Джорджиной, которая гостила у них на праздники. В магазинах было полно народу, и молодые женщины делали последние рождественские покупки.

– Анна, уже почти четыре! Нам нужно возвращаться домой, чтобы успеть приготовиться к праздничному ужину, – сказала София.

– Обещаю: на сегодня это последняя наша покупка, – ответила Анна, обменявшись с Джорджиной удивленными взглядами по поводу раздражения сестры. Две старшие девушки провели Флоренс и Софию практически по всем магазинам на Графтон-стрит.

Хозяин магазина завязал ленту на шляпной коробке красивым бантом и вручил ее Анне.

– Может быть, что-то еще, мисс? – с широкой улыбкой спросил он.

– Нет, думаю, мы уже купили достаточно, – усмехнувшись, ответила Анна. Все девушки были нагружены различными коробками и подарками.

– Желаю вам хорошего дня и счастливого Рождества! – сказал мужчина.

– Счастливого Рождества! – на пару пропели Анна и Джорджина, выходя за младшими девочками на улицу.

– Вот теперь нам уже действительно пора возвращаться к экипажу на Стивенс-Грин. Папа будет в ярости, если мы опоздаем к ужину, – настаивала София.

– Идите вперед – мы за вами, – заверила ее Анна.

София бросила на нее предостерегающий взгляд, чтобы они не задерживались, и пошла с Флоренс вперед. Анна с Джорджиной заговорщически переглянулись и, хихикнув, последовали за ними.

– Для кого эта шляпа? – спросила Джорджина.

– Так, для одного друга.

Девушки с самого детства были очень близки, несмотря на то что Джорджина жила в деревне. Анне часто казалось, что Джорджина ей даже ближе, чем ее родные сестры или брат. Как будто они с ней были рождены, чтобы знать мысли друг друга. Они ничего не скрывали друг от друга, не было никаких секретов. Анне был двадцать один, она была на год младше Джорджины.

– А когда начнется званый вечер? – спросила Джорджина, когда они проходили мимо группы, распевающей под уличными фонарями рождественский гимн «Дай вам Бог веселья, господа».

– Папа сказал, что гости начнут съезжаться к семи.

– А когда приедет лорд Армстронг? – понимающе взглянула на нее Джорджина.

– Кто говорит, что он вообще приедет? – вопросом на вопрос ответила Анна, но лицо ее зарделось румянцем.

– Ты сама прекрасно знаешь, что он приедет.

– Но этот снегопад… Ему ведь нужно проделать долгий путь с запада, – сказала Анна.

– Он преодолеет его, – заверила ее Джорджина. – В конце концов, он ведь едет по очень важному делу, не так ли?

Анна потянулась к кузине и схватила ее за руку в перчатке.

– Джорджина, думаешь, он будет говорить с отцом сегодня вечером?

– Разумеется, он сделает это. Он ведь обещал тебе, верно? К тому же он уже обсуждал это с твоим отцом.

Анна вспомнила, как на прошлой неделе отец отвел ее в гостиную и спросил, как она относится к тому, чтобы выйти замуж за Эдварда Армстронга. Тогда она с энтузиазмом закивала в ответ, в восторге от такой перспективы. Она влюбилась в Эдварда с первого взгляда ровно три года назад, когда он был у них на званом обеде в канун Рождества. У него было красивое лицо, темно-каштановые волосы, несколько болезненно-бледная кожа и карие глаза; но, что важнее, он был умным, душевным и добрым человеком. С первой их встречи было ясно, что она ему тоже понравилась. С тех пор он старался бывать у них как можно чаще и стал близким другом их семьи. Хотя жил Эдвард в родовом поместье в графстве Мейо, которое унаследовал после смерти родителей, он, казалось, пользовался любым поводом, чтобы приезжать в Дублин и проводить время в доме Анны. У двадцатишестилетнего Эдварда братьев и сестер не было, и, похоже, ему очень нравилась суматошная атмосфера в большом семействе Страттонов.

– Где вы будете жить, когда поженитесь? – спросила Джорджина. – С его-то деньгами у вас будет множество вариантов. Может, сказочный городской особняк? Я недавно видела дом, выставленный на продажу на Лисон-стрит, но после вашего дома на Меррион-сквер для тебя это будет игрой на понижение.

– Эдвард ясно дал понять, что хочет жить в своем имении. Постоянно жить в Дублине ему неинтересно.

Джорджина была удивлена.

– А сама ты что думаешь по этому поводу? Бросить близких, друзей и вообще всех тут, в Дублине?

– Если я буду с Эдвардом, мне все равно, где жить. Он не собирается быть землевладельцем, который постоянно живет вне своего поместья, он очень прогрессивный. Он хочет заботиться о своей земле и тех, кто на ней работает. Он хочет построить в своем поместье образцовые деревни и усовершенствовать методы ведения сельского хозяйства.

– Но ты не будешь скучать по танцам и балам Дублина?

– Мы сможем устраивать десятки приемов и балов у нас в поместье.

– По крайней мере ты будешь хозяйкой в собственном доме. Никто не будет тобой командовать.

Обе понимали, что Джорджина имеет в виду свою невестку Джоанну. Когда отец девушки умер, их фамильное поместье в Таллидере, графство Уэстмит, где она жила до этого, досталось по наследству ее брату Ричарду и его жене Джоанне, которую Джорджина презирала.

– Не беспокойся, – успокоила ее Анна. – Скоро и ты выйдешь замуж и сможешь уехать из Таллидера. И у тебя тоже будет свой дом.

Настроение у Джорджины улучшилось, и при мысли о своем женихе она улыбнулась.

– Обещай мне, что, когда я выйду за Эдварда, ты будешь часто приезжать ко мне, – сказала Анна.

– Конечно буду. Твоя новая жизнь представляется тебе волшебной сказкой.

– А я верю в сказки. И всегда верила.

Когда они проходили мимо толпы детишек, собравшихся перед витриной магазина игрушек, Анна сказала: