Виктория Витуорт - Дочь Волка

– Мы все очень быстро сделали. Выбрали момент. При таком отливе речку легко перейти вброд. Кудда много раз делал это, следил за ними много дней. – Он похлопал одного из присевших парней по плечу, и тот поднял голову; серебристый лунный свет осветил вытянутое лицо и белокурые волосы – это был Кудда. – Это он рассказал нам, что их лорд уехал, вот мы и провернули дельце.

Кудда пошевелился, зашелестел опавшими листьями и пробормотал что-то невнятное, но Элфрун по интонации поняла: он очень доволен тем, что Атульф выделил его таким вот образом.

– Но ведь они хватятся зерна. Начнут искать…

– Ну и пусть. – В голосе Атульфа сквозило презрение. – Мы готовы. А они могут даже не заметить пропажи. У них амбары полные, в отличие от наших. У них даже крысы сытые и жирные. – Он немного понизил голос и, взяв ее за плечо, развернул лицом к себе. – А ты что об этом думаешь, Элфрун? Правильно мы поступили?

Десять мешков не восполнят недостаток, а ведь именно над этим ломают головы они с Лудой. Но это зерно все же какое-то подспорье.

– Думаю, вы все сделали правильно, – неохотно отозвалась Элфрун. Но она все равно почему-то продолжала злиться и теперь пыталась выяснить причину этого. – Не знаю, о чем вы думали, оставляя лошадей стоять мокрыми на ветру.

– Но мы только…

– Не может быть никаких «мы только»! – Она вырвала руку, и голос ее теперь звучал весьма резко: – Что об этом сказано в Священном Писании? Твой отец наверняка это знает! «Праведный печется и о жизни скота своего» [32] Книга притчей Соломоновых, 12: 10. , так? Отведите их в конюшню и разотрите хорошенько. И никогда больше не смей брать Хафока!

– Ты не можешь приказывать мне! – Голос его сорвался, и она поняла, что он обиделся. Его всегда легко было довести до слез.

Что ж, пусть похнычет; а то, что это случилось на глазах у его друзей, – тем лучше. Пока она корпела взаперти над всеми этими вощеными дощечками с записями Луды, он пропадал с парнями в лесу и строил планы относительно этого набега. Почему все удовольствие должно доставаться только ему?

– Конечно могу. Ведь это я повелительница Донмута, не ты. – Оттолкнув своего кузена в сторону, она потянула Хафока за поводья, и большой конь послушно пошел за нею следом.

Танкрад стоял посреди большого, тускло освещенного пространства, впитывая в себя все великолепие красок и мерцающих свечей. Он не помнил, чтобы бывал в этой церкви раньше, хотя ему говорили, что его здесь крестили. Со стен на него взирали лики святых, и казалось, что их большие сияющие глаза видят его насквозь. В лесах и на полях Иллингхэма, на охоте, в седле на своей Блисе, занимаясь борьбой с Адданом и Дене или фехтуя с ними на деревянных мечах, он находился в своей стихии. А здесь он чувствовал себя рыбой, оставшейся на прибрежной полосе после отлива, либо котенком, беспомощно барахтающимся в ведре с водой.

Крестили его давно, еще в младенчестве, тогда их семья была в милости у короля. Ему было десять, когда отца отправили в изгнание, но годы перед этой ссылкой были беспокойными. Ему запомнились постоянная спешка, походы, непрерывное движение. А затем были семь лет где-то между Франкией и Дейнмарчем – жизнь, построенная на обещаниях, угрозах и ожидании благотворительности.

Никто не станет доверять изменнику, и уже неважно, насколько полезным его могут считать.

А на сына изменника, само собой разумеется, падала тень отца.

Танкрад сделал шаг вперед. Здесь ощущался незнакомый запах, и сладковатый, и едкий, а в воздухе висела сероватая дымка. Впереди слышалось песнопение, время от времени голоса взмывали вверх.

Стражник на больших воротах сказал ему, что человек, которого он ищет, должен быть где-то здесь, но теперь Танкрад нервничал, боясь, что его присутствие сочтут помехой.

Подобных церквей в Дейнмарче не было.

Его родители проживали у доверенного лица фризийцев в торговом квартале. Приглушенные разговоры и косые взгляды. Он не выдерживал этого. И никто не обращал на него внимания, когда он выскальзывал из дому.

Песнопение закончилось: даже он смог различить заключительное «аминь». Из-за каменной перегородки, украшенной резьбой, начали выходить темные фигуры в рясах. Он поймал одного монаха за рукав.

– Простите…

Это оказался юноша, моложе его самого. Услышав заданный ему вопрос, он усмехнулся:

– Поищите в библиотеке. Вон та дверь, на противоположной стороне двора. Как раз напротив.

Каменные строения под соломенными крышами, с побеленными и красиво отделанными стенами. Полумрак и дым очага. Дверь была приоткрыта; он толкнул ее, и она открылась шире на бесшумных железных петлях. В комнате было множество сундуков и несколько печатных прессов. Два человека сидели спиной к нему на табуретах, и перед ними на наклонной подставке лежала раскрытая книга. Горело с полдюжины свечей, от которых исходил аромат меда. Один из сидящих, тот, что был повыше и пошире в плечах, читал другому на латыни. Танкрад понятия не имел, что могут означать все эти слова, но ритм и мелодика языка действовали на него завораживающе.

Подождав немного в надежде, что его присутствие заметят, он поднял руку и постучал по косяку двери.

Они одновременно обернулись; вид у обоих был почти виноватый.

– Да? – Это сказал тот, что был стройнее и казался более резким; на узком, вытянутом лице его читалось раздражение.

Танкрад почтительно склонил голову:

– Отец Ингельд?

Второй мужчина улыбнулся ему.

– Я все тут сам уберу, Вульфхер. В любом случае, уже слишком темно для чтения.

Танкрад отступил в сторону, и человек с узким лицом прошел мимо него к двери, бросив напоследок через плечо:

– Мы завтра сможем почитать еще.

– Завтра я должен отправляться в Донмут, – сказал второй мужчина и жестом пригласил Танкрада пройти в комнату. – Чем я могу быть вам полезен?

Танкрад взглянул на лежащую на подставке раскрытую книгу. Она была огромная; пергамент ее страниц был невероятно гладким, как поверхность налитых в миску сливок, а маленькие черные значки напоминали каких-то насекомых, упавших туда и утонувших. Он никогда раньше не видел книг вблизи.

– Это Библия?

– Это? – Священник рассмеялся. – Нет, это «Historia Naturalis» – «Естественная история» Плиния. Лучший путеводитель по всем чудесам Божьего мира. Я читал милорду архиепископу про мантикору – чудовище с тремя рядами зубов, песня которого напоминает что-то среднее между звучанием трубы и свирели.

Танкрад смущенно кивнул. Теперь, когда он нашел нужного человека, он не знал, с чего начать разговор.

Священник ждал, вопросительно подняв бровь, а потом спросил:

– Мы встречались?

Танкрад покачал головой: