Кэрол Мэттьюс - Добро пожаловать в реальный мир

– Привет, мистер Кендал, – подает голос Карл. – Дерек.

Мне бы не хотелось говорить Карлу, что мой папаша для него «просто Дерек», только когда его угощают двойным виски.

– Приветствую, парниша, – немного невнятно отзывается папа, с заметным облегчением обнаруживая рядом с собой хоть одно дружеское лицо. Похоже, где-то начиная с ленча он угощался в какой-то другой пивнушке – причем, судя по поведению, наугощался уже всласть.

Но меня не так-то легко отвлечь от дознания:

– И?

Отец мотает головой.

– Я нынче снова воспользуюсь твоим гостеприимством.

– Ты неисправим, – досадую я.

– Милая, я сделал все что мог. Это ненормальная женщина, – добавляет он, осушив примерно половину порции. – Понять не могу, что на нее нашло!

Я с яростью натираю стаканы. Если б можно было так же легко втереть здравый смысл в башку моего беспокойного родителя!

– Наелась она тобой по горло – вот что на нее нашло.

В два больших глотка отец опорожняет стакан и громко, с силой опускает его на стойку:

– Твою ж мать! – внезапно выдает он, причем достаточно громогласно. – Да пошло оно все на хрен!

Мы с Карлом аж подпрыгиваем от неожиданности: у моего папочки масса недостатков, но в сквернословии он как-то замечен не был. Оба глядим на него с изумлением.

– Пап, ты чего?

– Да задолбало меня все это! – продолжает он в том же агрессивном духе, принимаясь еще и размахивать руками.

Господин Кен тут же делает стойку и внимательно глядит в нашу сторону. Я подмигиваю ему – дескать, все будет в порядке, на что я сейчас искренне надеюсь. Он, понятно, привык к пьяным потасовкам в «Голове» перед закрытием, однако это не означает, что Кену это нравится.

– Черт подери, я всю свою жизнь из кожи вон лез – и, спрашивается, ради чего?!

Я уж не буду уточнять, что о том, как он лез из кожи, кричать ему, собственно, не стоит.

– Да ну и хрен с ней! – не на шутку расходится отец. – Пусть катится к чертям собачьим!

С каждым новым ругательством голос его делается все пронзительней, и посетители паба начинают оборачиваться. Причем даже такие, что обычно не видят особой разницы между этим пабом и стройплощадкой.

– Я уже не знаю, что с ней делать. Так что пусть катится к едрене фене! Пусть валит на хрен и сама строит свою гребаную жизнь! Без меня!

– Пап! – сердито шиплю я. – Понизь-ка тон. И перестань ругаться, а то ведешь себя точно туреттик [18] Синдром Туретта – расстройство центральной нервной системы, проявляющееся, в частности, внезапным и неудержимым агрессивным сквернословием. .

– Туреттик? – аж светится от радости отец. Чуть ли не ореол у головы сияет! – Интересно, если я вдруг заболею, она пустит меня обратно?

– Ну и как она справляется?

Эван, который уже довольно долго возился с галстуком, пытаясь выправить скособочившийся узел, обернулся к своему агенту:

– Кто?

– Твоя новая помощница, Ферн.

Вот уже сколько лет Руперту приходилось всякий раз его дожидаться.

– А-а, отлично, – рассеянно ответил Эван.

– Однако о сегодняшнем званом обеде она тебе не напомнила.

– Нет, – вынужден был признать певец. Возможно, Ферн не так-то и хорошо справлялась со своими обязанностями. У него совсем вылетело из головы, что нынче его ожидал прием у четы Блэр на Даунинг-стрит. И если бы его угораздило пропустить столь важную встречу у премьер-министра, это вышло бы, мягко выражаясь, нехорошо. К тому же, если бы она хорошо исполняла свою работу и вовремя обо всем напоминала, он бы не поставил себя нынче в дурацкое положение, когда пытался пригласить ее поужинать. – Это я сам ее отвлек.

– Любопытно бы узнать, как?

– Не существенно.

Меньше всего на свете хотел бы Эван посвящать своего агента в то, как неуклюже он попытался нынче подкатить к новой помощнице. Руперту и без того хватало беспокойств, чтобы Эван добавлял ему еще и собственных проблем.

Еще меньше нравилось ему то, что с сегодняшней репетиции он не переставая думал о Ферн. Его по-настоящему шокировало, как искренне она отреагировала на музыку, и шокировало весьма приятно. Возможно, сам он просто слишком долго вертелся в этой сфере, и музыка давно уже перестала пробирать его до глубины души. Ясно было, что девушка первый раз слушала оперу в такой близи. Для Эвана же это был серьезный упрек и напоминание, что на самом деле точно так же произведение должно действовать и на него. В памяти внезапно всплыли времена, когда во время пения на сцене по его лицу потоком лились слезы. С тех пор минули многие годы. Да и неудивительно, что со временем его душевный жар изрядно подутих – если весь его мир крутится вокруг певческого дела с тех самых дней, когда его в совсем юном, десяти-одиннадцатилетнем возрасте отправили в хоровую школу. Ни страсть, ни драматизм в сценическом искусстве Эвана, конечно, не иссякли, однако в последние годы оперные перипетии уже не трогали его сердце. Чудесно было бы, если теперь через восприятие Ферн он смог бы это снова пережить! И если ей такое удастся – значит, каких бы денег ей по должности ни платили, она их заслужила. Тут Эван грустно усмехнулся: даже если она забыла напомнить ему о чрезвычайно важной встрече.

Приехать в первую очередь именно в Англию Эван согласился отчасти потому, что рассчитывал впрыснуть в свое творчество немного новой животворной струи. Одним из проектов в его программе было записать совместный альбом с некоторыми восходящими звездами рока. Руперт уверял, что это поистине изумительный ход. Эвану же казалось, что это скорее некий рекламный трюк, более подходящий, к примеру, Тому Джонсу. И не то чтобы он винил в этом Тома: столько времени успешно продержаться в шоу-бизнесе казалось настоящим чудом, и, без сомнения, тут уж приходилось использовать любые хитрости и уловки. Просто Эван далеко не был уверен, что хочет сам в это окунуться. И без того разные пуристы критиковали его за «чересчур коммерческий» подход к искусству. Интересно, что запоют эти любители чистоты жанра, если он запишет альбом, скажем, с трио Keane, с Athlete или с какой-нибудь из новых групп, только появившихся на слуху? И как это отзовется на репутации этих самых коллективов? Лично он, в свою очередь, полагал, что карьере Фредди Меркьюри ничуть не повредило совместное исполнение с Монсеррат Кабалье [19] Имеется в виду их композиция «Барселона», созданная как гимн к проводившимся в этом городе Олимпийским играм 1992 года. . Поэтому-то главным образом он и позволил Руперту организовать для него пробные сеансы с несколькими новыми «агнцами на закланье» – причем преимущественно с теми, кого сам же Руп как агент и представлял. И Эван не видел ничего плохого в этой сверхактивности своего импресарио. За годы Руперт сделал из нищего хориста, каким когда-то был Эван Дейвид, самого востребованного и высокооплачиваемого оперного солиста в мире – пройдя с ним рядом весь этот долгий трудный путь. Так что ничего страшного, если Руперту порой хочется его немножко поэксплуатировать. Агент всегда говорил ему, что у Эвана редкостный талант, который еще полностью не раскрыт, и это было правдой: на самом деле мало кто чувствовал себя как рыба в воде, исполняя как современные шлягеры для бродвейских шоу, так и арии из опер Моцарта. Может, как раз и пришло время дать полную волю своему дарованию?.. Впрочем, когда Руп заикнулся о хип-хопе, Эван это категорически отмел.