Антонио Ортис - Хроники Эспартания (калейдоскоп судеб)

Несколько дней спустя, когда Родриго, один из членов шайки, появился в Эль-Рольо, дед и отец Каоба поговорили с ним наедине.

– Родриго, есть к тебе разговор, – сказал Антон Красный.

– Слушаю вас, дядя Антон.

– Тут говорить не о чем. Поскольку тебе нравится нажимать на курок, завтра же ты запишешься добровольцем в Армию. Там увидишь, как у тебя появится возможность стрелять и срывать злобу в свое удовольствие. Не показывайся в Эль-Рольо, покуда не закончится война. Ежели мы увидим тебя здесь, даже ежели ты будешь в увольнении, мы тебя убьем. Да, и попробуй не записаться!

Во время войны расследование властей не пролило свет на случившееся. Когда война закончилась, также не было никакого результата, хотя все вокруг изменилось. Через несколько дней после того, как прибыли войска Франко из Гранады, новые власти растрезвонили, что задержали нескольких виновников смерти Брюхача. Кажется, двое из них действительно принимали участие в убийстве, а остальные, не были виноваты, но были известны в Ла-Копе в силу своих социалистических убеждений. Именно из-за своих идей они и были быстро расстреляны после военно-полевого суда, хотя их обвинили в преступлении, которого они не совершали. Другие участники были приговорены к тюремному заключению. И, хотя в свое время заговорщиков было восемь, из-за стольких обвиненных казалось, что вся Ла-Копа была замешена в убийстве Брюхача.

Среди приговоренных к смерти оказался и Родриго. Этот парень изменился на фронте. Он вернулся в Эль-Рольо некоторое время спустя после окончания войны. Первое, что он сделал, так это пошел повидать деда, чтобы попросить прощения за то, что совершил, и сказать ему, что на фронте осознал, насколько глупыми были его действия и что именно там он понял истинный смысл той войны. Парня задержали через какое-то время по возвращению в Эль-Рольо. Его обвинили в участии в прогулке Брюхача и приговорили к смерти. Но Родриго повезло: уже прошла первая истерия, и его переместили в тюрьму Мурсии. Там царила неразбериха. Он проводил в заключении месяцы, потом годы, а его все не убивали. Парня переводили из одной тюрьмы в другую. Кто-то забыл, что его надо расстрелять, и он продолжал жить, отбывая срок, который так и не был ему назначен. Но Родриго не мог протестовать, поскольку, если бы после всего в него всадили полдюжины пуль, то это было бы уже игрой дьявола. Он жил «втихую». Никто точно не знал, на какой срок его приговорили и какова была причина вынесения приговора. Его документы не всплывали, что и спасало ему жизнь. Прошло время, и однажды его выпустили на свободу. Должно быть, кому-то показалось, что он провел достаточно лет в тюрьме.

Война закончилась поражением для земель Эспартании. На следующий день после прибытия войск Франко в Эль-Рольо появились представители новой власти. Они собрали всех жителей у дверей церкви, прочитав несколько обязательных для исполнения указов. Среди них было распоряжение сдать личное оружие, даже если оно было охотничьим.

Прибывшие направились к деду и сказали ему, что он больше не командует в Эль-Рольо. Это было парадоксально, потому что дед никогда не обладал никакой официальной властью. Если в какой-то момент он и исполнял функции властей, то потому что одни ему это позволяли, а другие признавали его авторитет.

Дед пожал плечами в ответ на такие слова. Но это было не то, что его беспокоило.

– Ты должен будешь также сдать оружие, – сказали ему.

– Да ведь у меня есть только наваха, но и та без острия. Она разломилась однажды, когда я колол ею орехи, – ответил дед.

Представители новой власти испепеляли его взглядом: вдобавок ко всему этот хренов красный позволяет себе иронизировать. Он еще свое получит.

– Потолкуем еще, – сказали они ему очень спокойно. – Для вас, красных, это лишь начало.

В действительности никто не имел ничего против деда Антона. Более того, ему все были благодарны. Он символизировал власть в тех богом забытых местах, и благодаря ему и его товарищам все не окончилось большой трагедией. Правые это знали и были обязаны ему жизнью.

Только один раз, в начале апреля 1939 года, его забрали фалангисты из Бульяса, спровоцированные какими-то деятелями из Мурсии, прибывшими для организации политической работы в городке. Его увели утром на глазах у всех. По посёлку прошел слух, что забрали Антона Красного. Все ожидали самого худшего. Бабушка и все женщины плакали. Деда уже считали мертвым. Еще повезет, если выдадут его тело.

Процессия на нескольких машинах направилась к Ла-Копе и Бульясу. За нею быстрым шагом шел мужчина. Он был одет в свой самый лучший костюм, шляпу и опирался на трость. Иногда он ускорял шаг, когда считал, что расслабился и шел слишком медленно. Это был дядя Королевский Сержант.

Он прибыл в Бульяс и сразу же направился поговорить с кем-нибудь из богатых домов. Затем сел в машину, которая доставила его в Караваку. Дядя Сержант вернулся в тот же самый день с несколькими мужиками. Они сразу же пошли в дом, где располагался центральный штаб испанской Фаланги. Антон Красный находился там. Его лицо было в кровоподтеках, а губы и скулы опухли. Глаза представляли собой кровавое месиво. Ему дали вдоволь слабительного, и там пахло так, что хотелось выйти. На полу было несколько кирок и лопат с остатками сырой земли. Ими заключенные сами вырывали себе могилы в поле.

Королевский Сержант проявил такую силу характера, о которой никто не подозревал. Сопровождавшие его совершенно не вмешивались в происходящее. С пистолетом в руке он назвал имя и вытащил официальный документ, который показал всем.

Через мгновение присутствующие отдали честь документу. Указывая пальцем на деда, дядя Королевский Сержант сказал:

– Этого мужика больше никто никогда не тронет. А тот, кто решится, сразу же будет иметь дело со мной и с этим человеком, – и он поднял руку, в которой держал документ.

Франкисты снова отдали честь. Этого было достаточно. Больше никто и никогда не подходил к деду.

– А сейчас вы его сами вымоете в моем присутствии. И глядите у меня, ежели он пожалуется на то, что вы делаете ему больно. Ты, подпиши расписку, чтобы сейчас же ему принесли новый костюм из сукна, рубашку, нижнее белье и туфли. А ты, позови врача. Молитесь, чтобы с ним все было в порядке.

В тот же самый вечер дед вернулся на машине в Эль-Рольо в сопровождении Сержанта. Они не перемолвились об этом ни единым словом ни тогда, ни потом. Выйдя из машины, дед обернулся, его лицо было деформировано от ударов, и, будучи не в силах говорить, он положил руку Сержанту на плечо. Этим жестом было все сказано.

Когда дед поправился, он стал думать о том, что делать с оружием. Красный не хотел давать новый повод фалангистам из Бульяса. К тому же один раз его уже увели, и он не хотел подарить им второй шанс. Живым они его не возьмут!