Эми Ньюмарк - Куриный бульон для души. 101 вдохновляющая история о сильных людях и удивительных судьбах

На самом деле зонд для искусственного кормления был не такой уж неудобной штукой. Он выходил у меня из середины живота, а шланг оборачивали вокруг талии, как ковбойское лассо, и прикрепляли к коже «липучками». Я стал так похож на ковбоя, что подумывал попросить у медперсонала огромную ковбойскую шляпу. Но вместо шляпы мне дали огромный шприц без иголки и стопора. Шесть раз в день я раскручивал лассо, присоединял к его концу шприц, в который была залита банка бодяги под названием Boost Plus. Я однажды попробовал ее на вкус и порадовался, что мне не надо ее пить. Любопытно, что, когда я после этой процедуры промывал шланг стаканом воды, у меня во рту и в горле становилось мокро.

Наконец забрезжил свет в конце туннеля. Диагноз мне поставили в июне 2007 года, а в октябре того же года объявили, что рака у меня больше нет. За это время мои отношения с Богом и членами моей семьи стали еще ближе, и я стал лучше понимать, что в жизни важно, а что – нет. Я до сих пор каждый день благодарю Господа за свое выздоровление и всеми силами пытаюсь помочь больным раком. Кстати, доктор Каттау отомстил мне за шутку о Нэнси Рейган. Он с силой выдернул из меня зонд для искусственного кормления, хотя говорил, что будет совсем не больно.

Ник Никсон

Я пришла в себя после операции по удалению совершенно неопасной кисты на яичниках, и врач ошарашил меня страшной новостью. Он сообщил, что у меня рак. О Господи! И не просто рак, а рак яичников, «тихий убийца».

В голове роилась сотня вопросов. Выживу ли я? Что со мной произойдет? Как мне рассказать страшную новость родным и близким? Потеряю ли я волосы?

Все закрутилось очень быстро. Химиотерапия началась через две недели после того, как мне поставили диагноз. Мне сказали, что через четырнадцать – семнадцать дней волосы выпадут. За полгода до этих событий я вышла замуж. Как будет относиться мой муж к бледной и опухшей лысой жене со шрамами и другими последствиями лечения? Как я смогу сохранить красоту, обаяние и уверенность, которые помогли мне завоевать его? Стоит ли мне отпустить его на все четыре стороны? Ведь, в конце концов, когда он на мне женился, он не подписывался под тем «приключением», которое мне предстояло совершить.

Я чувствовала себя совершенно одинокой, испуганной и бессильной. Что делать? Я решила, что не хочу видеть, как выпадут мои волосы. Я заказала номер с видом на море в роскошном отеле, купила несколько париков, прихватила с собой ножницы, машинку для бритья и много шампанского. Я пригласила свою дочь и ближайших подруг на вечеринку стрижки волос. Я всегда любила вечеринки, а на такой я еще ни разу не была.

Если честно, я боялась увидеть изумленные и испуганные лица дочери и подруг, когда я в первый раз покажусь им лысой. Поэтому я хотела, чтобы они приняли участие в создании моего «нового лука». Мы плакали и смеялись, когда по очереди срезали пряди моих волос. Это был один из самых запомнившихся дней всей моей жизни. Я ощущала необыкновенную близость с моими подругами. Они побрили мне голову. Я вышла на балкон, ощущая голой кожей прохладный ветерок с океана, и рассмотрела свое отражение в стекле. Я была крайне удивлена тем, что моя идея придала мне новых сил. Я уже не была одинокой и беспомощной, а ощущала свою внутреннюю красоту, силу и смелость. Ведь подобное может произойти с каждой из нас.

В тот день я очень изменилась. Я открыла подругам свою душу и сердце. Я поняла, что никто не знает, что ждет его в будущем. Только настоящее – вот что есть у каждого из нас. Поэтому не стоит попусту волноваться или горевать. Я всем своим существом приветствовала любовь, дружбу, красоту и радость. Не имеет значения, есть волосы на моей голове или нет. Я решила проживать каждый день, как будто он последний.

Дебби Сингер

Моя жизнь перевернулась, когда мне было девятнадцать лет. Мы с папой собирались на похороны. Я открыла дверь, и послышался скрип дверных петель. Перед тем как мать в последний раз отвезли в больницу, она просила меня смазать петли, потому что скрип ее раздражал. Тогда у меня руки до этого не дошли. Сейчас все это уже не имело значения.

– Подожди немного, – прошептал отец. – Давай присядем.

Мы сели у лестницы в прихожей. Ноги и руки отца дрожали. Я ощущала тепло его тела, и мне казалось, что я не выдержу, сломаюсь и расплачусь. Мне надо было двигаться и что-то делать, лишь бы не думать, ничего не чувствовать, не вспоминать о том, что матери уже нет.

Весь вчерашний день я крутилась как заведенная. Я готовила еду, которую никто не ел, заплетала и снова переплетала косички младшей сестре и убиралась в доме, где и без того было идеально чисто. Я старалась загрузить себя работой, чтобы не думать о смерти матери. С отцом я провела всего несколько минут, когда мы выбирали платье, в котором ее будут хоронить.

Мне было почти физически больно находиться рядом с отцом. Его серо-синие глаза и поникшие широкие плечи напоминали о реальности, о которой мне было тяжело думать. Я старалась не показывать своих чувств. Я видела, что отец ушел в страшный мир горя и потери любимого человека, и мне очень не хотелось в этот мир попадать. Я стойко держалась, повторяя себе, что должна быть сильной.

Я посматривала на входную дверь, надеясь как можно быстрее выйти на улицу. Я хотела оказаться как можно дальше от этого дома, хотя понимала, что это невозможно.

Мой отец был военным и сильным человеком. Но сейчас, в дни скорби, он во мне нуждался. Эта мысль была странной и непривычной. Мы очень редко вот так сидели рядом, особенно после того как здоровье мамы резко ухудшилось. Каждый из нас обычно занимался своими делами: я заботилась о младшей сестре и мы оба делали все возможное, чтобы помочь матери. И вот сейчас мы сидели с ним бок о бок в гнетущей и вязкой тишине.

Входная дверь была приоткрыта, и я чувствовала утренний холодок с улицы и запах цветущего в саду шиповника. Мне показалось, что даже утренний воздух приобрел запах похорон.

Отец взял мои ладони в свои. Я смотрела на дверь и думала, слышит ли он, как громко бьется мое сердце.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю? – спросил он тихим и хриплым голосом. Я едва расслышала его слова из-за громких ударов собственного сердца.