Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

Вечером позвонил отец. Мать раздраженно протянула мне трубку.

– Сама и говори ему, что не хочешь его видеть, – прошептала она. – Я устала от его обвинений во всех смертных грехах.

Я выхватила у нее телефон.

– Что? – рявкнула я.

Из трубки сыпались новые папины обещания – мини-гольф, рестораны и кино.

– Слушай, сделай одолжение – представь, что я умерла! – отрезала я.

Слышно было, как у папы перехватило дыхание. Он обрушился на меня, сообщив, что однажды уже почти так и сделал, когда я слямзила его агаты, а мне давно пора перестать выпендриваться и понять…

Я повесила трубку, не дослушав его патетическую речь.

Джек ждал меня после уроков на следующий день.

– Так-так, кто это у нас, королева Шеба? – усмехнулся он, когда я села в машину. – Я уже хотел ехать, если ее величество не появится с минуты на минуту.

– А что мне было делать? – огрызнулась я. – Встать и уйти посреди урока?

Мы отъехали от школы. Между ляжками Джек держал открытую бутылку ликера.

– Ну что, песня спета, – сказал он, – дали мне под зад коленом. Еще месяц, и – гуляй восвояси.

– Тебя уволили?! О Господи! И что же ты будешь делать?

– Сейчас я еду к маленькому приключению, – Джек взял бутылку и быстро, воровато сделал глоток.

– Куда это? У меня домашки много, и еще нужно написать доклад.

Мне не нравилось, когда он пил и когда трогал мои ступни.

– Отлично, тогда забудь. – Его смех показался мне горьким.

– Джек, ты найдешь работу на радиостанции получше. Может, даже на «Дабл-ю-ПРО». Тебя везде с радостью возьмут!

Он покрутил головой и тихо фыркнул.

– Ну хорошо, – уступила я, – давай прокатимся, только не очень долго.

– Забудь. Не нужно мне никаких одолжений.

– Ну пожалуйста, я хочу прокатиться! Правда. Куда поедем?

Джек посмотрел на меня и улыбнулся:

– Если я тебе скажу, это уже не будет приключение.

Мы ехали по Шестому шоссе, пока магазины не сменились жилыми домами, а затем лесом. Осенний воздух пахнул яблоками и древесным дымом. Вокруг все было незнакомо. Я свесила руку в окно и ощущала порывы холодного ветра. В небе цепочкой летели канадские гуси.

– У матери пунктик насчет полетов, – сказала я. – В моей комнате висит ее картина с летающей ногой. Когда мы жили в другом доме, у нее был попугай, который…

– Я не хочу говорить о твоей матери, – перебил Джек. – Заткнись и не трещи. Я не в настроении.

– Ты найдешь работу получше, все наладится!

Он усмехнулся и отпил ликера.

– Хочешь глоток?

Я покачала головой, шокированная вопросом.

– Вот и умница, маленькая киска, – пробормотал он.

– Слушай, мне кажется, это не…

– Что тебе кажется?

– Ничего. Забудь.

Мы ехали и ехали. В какой-то глуши он включил сигнал поворота и свернул возле написанного от руки указателя «Вествикский приют для животных». Машину затрясло по неровной просеке между сосен.

– Не понимаю, – сказала я.

– Давненько я здесь не был. Тут есть водохранилище. И водопад. Слышишь, как шумит?

Дорога ныряла и поднималась, Джек вилял между корнями и ямами с водой. Мне вспомнились «гонки» с отцом в машине миссис Мэсикотт.

– Зачем мы сюда приехали? – спросила я.

– Я вспоминал это место, пока был в эфире. И о тебе думал. Ты удивишься, сколько раз в день я о тебе думаю. Мне хочется тебе кое-что показать, это разобьет твое сердце.

– Что?

– Терпение, – сказал он с дразнящей улыбкой.

– А Рита здесь бывала?

Джек отпил ликера и не ответил.

– Ты пьян, что ли?

– Эй, – заметил он, – я разве не велел тебе заткнуться?

– Ладно, прекрасно, – согласилась я. – Только не забывай, мне еще домашнее задание делать.

Я прислушивалась, стараясь различить шум водопада, но за деревьями доносился только собачий лай. Он становился громче, будто стелился по земле. Впереди появилось бетонное здание.

Джек остановился на скрипучей гравийной дорожке и выключил мотор.

– Вот, – показал он.

Собаки были в сетчатом загоне, тянувшемся вдоль стены здания. Воздух звенел от их злобного лая. Большой белый пес все бросался на нас, и с каждой попыткой сетка забора прогибалась.

Джек вышел из машины и попробовал ручку двери дома, крикнул «Здравствуйте!» и попинал металлическую дверь.

– Мой знакомый тут смотрителем за собаками, но, похоже, он куда-то ушел, – громко сообщил мне Джек, перекрывая лай. – Выходи, на щенков посмотришь!

Я нерешительно подошла. У одного щенка был мутно-белый глаз, второй до мяса расчесал себе спину. Белый пес, обнажая розово-серые десны, кусал проволочную стенку вольера.

– А почему они под открытым небом? – спросила я.

– Это несчастные ублюдки, которых никто не берет. Их здесь держат пару недель, а потом усыпляют газом.

Он обнял меня за талию и притянул к себе.

– Правда, у них грустные глаза? От этих взглядов хочется сесть и заплакать.

Мне так не показалось. Собаки казались озлобленными и опасными, я не чувствовала к ним симпатии. Их когти клацали по бетону, когда они бегали между своих кучек и грязных мисок с водой.

Джек начал поглаживать меня по спине. Собаки немного успокоились.

– Мир – одинокое место, – произнес он, – посмотри на этих бедняг.

– Ну-ну. А где водопад?

– Мы же друзья? – спросил Джек. – Можно мне тебя кое о чем попросить?

– Не знаю. А о чем?

– Обещай, что не поймешь меня превратно.

– Обещаю, – сказала я.

– Можно тебя поцеловать – по-дружески?

У меня сжался желудок, а кровь прилила к голове.

– Пожалуй, нет.

– По-дружески!

Он наклонился и все равно поцеловал меня – мягко, в губы. Его дыхание было приторным и пахло алкоголем. Пальцы впились мне в спину. Собаки снова залаяли.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Журнал кройки и шитья. – Здесь и далее примеч. пер.

Речь идет о массовом убийстве в школе Колумбайн в 1999 году – 37 раненых, из них 13 смертельно (организаторы бойни, два ученика старших классов, застрелились).

То есть клятва верности американскому флагу.

Мягкое кресло одноименной фирмы.

Пропуск в туалет, часто ламинированный, берет ученик, выходя с разрешения учителя в уборную. Если в коридоре его увидит другой учитель, школьнику в качестве объяснения достаточно просто показать пропуск.