Чарльз Мартин - Ловец огней на звездном поле

Загнав «Викки» в амбар, я снова подумал: неужели так и есть? Неужели самый простой путь ко всему, в том числе к сердцу и душе, лежит через желудок? Или все-таки есть какой-то иной способ?

Впрочем, в тот раз я оставил этот вопрос неразрешенным, предпочтя вернуться к другим проблемам, имевшим отношение к Майки. Если ты не умеешь говорить, то как ты будешь смеяться? И если ты не можешь смеяться, то сумеешь ли ты заплакать?..

Об этом мне и предстояло написать в моей статье.

Эллсуорт Макфарленд научил своих сыновей ценить каждый доллар. Если кому-то из них нужны были деньги на карманные расходы, он должен был их заработать. Вся разница заключалась в том, что Уильям заработанные деньги берег, а Джек, который всегда стремился приобрести больше, чем у него было, пристрастился к карточной игре. В результате он все время ходил в долгах и постоянно у кого-нибудь занимал деньги – главным образом у младшего брата. Это вовсе не означало, что Джек был глуп или безрассуден. Совсем наоборот, он был очень умен и быстро соображал. Карточная игра научила его исподволь влиять на партнеров, вынуждая их сделать нужный ему ход, и Джек с удовольствием пользовался этим своим умением и в повседневной жизни.

Летом братья обычно работали кассирами в отцовском банке. Когда сначала Джек, а год спустя и Уильям перешли в последний класс, Эллсуорт сделал их младшими кредитными инспекторами, так что, едва закончив школу, братья знали о банковском бизнесе едва ли не больше, чем их преподаватели в Университете Джорджии, куда оба также поступили с годовым интервалом. В университете братья изучали экономику, управление и бизнес и благодарили Господа всеблагого за то, что Он создал бухгалтерский учет. После университета Джек и Уильям обзавелись женами и продолжили работать в банке вместе с отцом.

А потом был торнадо 1979 года.

Брансуик расположен вдалеке от магистральных океанских маршрутов, по которым обычно перемещаются харрикейны и ураганы, но он не защищен от свирепых июльских гроз и торнадо, налетающих из глубины континента. Торнадо срывают крыши, поднимают в небо сараи, ломают, как спички, столетние деревья – и иногда ломают человеческие жизни.

Так случилось в один из летних дней указанного года, когда примерно в три часа пополудни Эллсуорт, утомившись от жары и работы, оставил банк на попечении сыновей, а сам отправился домой, чтобы выкурить сигару, прокатиться верхом по Суте на своем любимце Большом Буббе, а потом поужинать со своим адвокатом. Ему сравнялось уже семьдесят пять, но лишь сравнительно недавно Эллсуорт начал понимать, что жизнь – это не только труд от зари до зари и что даже в этом возрасте она может быть простой и приятной, наполненной мелкими радостями и удовольствиями. Главное, его состояние было в надежных руках, а все остальное не слишком его заботило.

В половине седьмого вечера кассиры подбили баланс за прошедший день и разошлись, предоставив братьям закрыть главное хранилище и выключить свет. В этом не было ничего необычного – подобное происходило регулярно, и отсутствие самого Эллсуорта никого не удивляло.

На двери хранилища были хорошо видны следы трех попыток ограбления. В одном случае преступники воспользовались динамитом, во втором – слесарными инструментами (в том числе кувалдой), в третьем – все теми же инструментами и бульдозером. Все три попытки оказались безуспешными. На работу банка они никак не повлияли, если не считать того, что Эллсуорт распорядился снести стену, ранее скрывавшую вход в хранилище от взглядов клиентов. Каждый, кто заходил в банк, говорил он в ответ на недоуменные вопросы, должен своими глазами видеть, что здесь его деньгам ничто не угрожает. Слегка поцарапанная бронированная плита действительно служила наглядным подтверждением абсолютной надежности и безопасности «Сута-банка». Одна из местных газет даже сфотографировала эту дверь и разместила снимок на первой полосе. Заголовок гласил: «Единственное место в городе, где ваши деньги чувствуют себя спокойно».

Еще в начале 1979 года инспекторы регулирующего органа оценили банк в 57 миллионов долларов, что сделало его «местным финансовым учреждением регионального значения». Примерно в то же самое время начали появляться первые признаки надвигающегося экономического кризиса. Несмотря на то что тогдашний президент Джимми Картер [30] Джеймс (Джимми) Картер – 39-й президент США, руководил страной в 1977–1981 гг. был фермером из Джорджии, его финансовая политика обернулась для страны серьезными трудностями, и это не могло не отразиться на процентных ставках. К весне 1979 года ставка по кредитам достигла пятнадцати процентов. Два года спустя она выросла до двадцати с половиной процентов (это, кстати, стало одной из причин, почему Картер не остался на второй срок). Многие предприниматели и простые граждане стремились найти способ надежного вложения капиталов, и такой способ, конечно, нашелся. Наиболее надежными считались облигации на предъявителя [31] Облигация на предъявителя – облигация, владелец которой не регистрируется в книгах учета компании-эмитента, поэтому выплаты производятся любому предъявителю сертификата облигации. , популярность которых уступала только наличным. Продавались они с фиксированной процентной ставкой, неизменной на протяжении всего периода действия облигации, и успевали окупиться дважды в течение года. Владельцу такой облигации достаточно было лишь отстричь купон, отправить его в компанию-эмитент и получить прибыль, составлявшую от шести до восьми процентов.

Существовала, однако, одна проблема. В отличие от акционерных сертификатов, такие облигации не являлись именными и выдавались на предъявителя, то есть на самой облигации не было проставлено имя владельца. А это, в свою очередь, означало, что такие облигации невозможно было восстановить в случае кражи. И приостановить выплаты по ним или объявить их недействительными тоже было нельзя. С тем же успехом можно было потерять стодолларовую бумажку или купюру в сто тысяч – когда-то существовали и такие. Именно по этой причине в 1982 году выпуск подобных облигаций был запрещен специальным решением правительства.

Но это так, к слову. В семьдесят девятом облигации на предъявителя все еще были в большом ходу, и люди со всей Джорджии обращались в банк Эллсуорта по двум причинам. Первая из них была проста – безопасное хранение, поскольку хранилище «Сута-банка» было неприступным для воров и грабителей. Дважды в год те, кто хранил свои облигации в депозитарии, появлялись в банке, предъявляли клиентскую квитанцию, отрезали несколько купонов и направляли их для оплаты в компанию-эмитент, после чего облигации снова запирались в номерную сейфовую ячейку. Вскоре, однако, процентные ставки по кредитам добрались до двадцати процентов, и появилась другая возможность. Теперь держатели облигаций на предъявителя обращались в банк и оформляли кредит – обычно на сумму, составляющую около девяноста процентов от номинала облигаций, а сам кредит клали на ссудно-сберегательный счет, где ставки были на пункт-два выше, чем на обычные вклады. Таким образом, получалось что-то около шестнадцати процентов. Разница в восемь-девять пунктов и составляла чистый доход вкладчиков. По тем временам это было немало, поэтому к середине 1979 года подобный способ не только сохранить, но и преумножить капитал стал пользоваться бешеной популярностью. По моим оценкам, в ночь торнадо в хранилище «Сута-банка» скопилось на шесть с лишним миллионов облигаций на предъявителя, большинство из которых являлись залогом по выданным кредитам.