Джеймс Нельсон - Гнев викинга. Ярмарка мести

Открылась дверь, и внутрь шагнул Сутар сын Торвальда, с некоторым усилием закрывая ее за собой. Вода стекала с его туники и капала с ножен.

– Господин, ирландцы у ворот. Это тот малый, который уже был здесь раньше. Кевин…

– Да, впусти их. Пригласи его и половину свиты сюда. Остальных отведи в дом Берси, пусть пьют его эль.

– Да, господин, – сказал Сутар.

Он открыл дверь, и порыв ветра ударил дождем с такой силой, что Торгрим ощутил его капли на лице, несмотря на то что стоял у очага. Сутар пригнулся и вышел наружу.

– Годи! – Торгрим обернулся к могучему воину, который стоял у камина, раскинув руки, словно пытаясь защитить пламя. – Скажи Берси, что опять явился тот ирландец. Попроси его присоединиться к разговору с ним. Найди Скиди сына Одда и скажи ему то же самое.

– Да, господин, – кивнул Годи.

Он схватил свой плащ и накинул его на плечи, дав Торгриму еще несколько мгновений, чтобы принять решение. По праву и справедливости следовало пригласить и Кьяртена. Он был одним из вождей Вик-Ло, и раньше его всегда звали на совет.

Но он только что затеял кровавый бой лишь для того, чтобы выманить Торгрима из дома и убить его.

Или нет? Торгрим пока еще не знал, из-за чего завязалась схватка, и чем больше он размышлял над своими подозрениями, тем безумнее они казались. Он не хотел разделять людей Вик-Ло еще больше, не хотел, чтобы Кевин мак Лугайд увидел здесь хотя бы намек на слабость.

– Годи, – сказал Торгрим, когда здоровяк уже стоял у двери, – и Кьяртена позови тоже.

– Да, господин, – сказал Годи и, к его чести, не стал оспаривать это решение.

«Пусть Кьяртен придет, – подумал Торгрим. – Насколько он мне верен, мы выясним довольно скоро».

Годи открыл дверь, и дождь снова ворвался в зал. Торгрим ощутил укол вины за то, что посылает человека, едва успевшего просохнуть, обратно под ливень.

«Становишься все старше и мягче, Ночной Волк…» – подумал он. В юности ему и в голову не пришло бы беспокоиться об удобстве своих людей. И он не знал, когда поступал правильно: раньше или сейчас.

По правде говоря, Луи де Румуа отлично знал, как именно он вляпался в холодную грязь, как он оказался здесь – голый, дрожащий, посреди улочки монастырского городка на дальнем краю цивилизации. История была грустной, хотя и довольно обычной. Единственным утешением могло служить лишь то, что он не был виноват в случившемся. По крайней мере не полностью.

Луи родился в области Румуа, что во Франкии, в городе Руан, расположенном на берегах Сены в сорока милях от места, где эта широкая извилистая река впадает в море. В этом прекрасном краю пологих холмов и плодородных земель всегда царила отличная погода, там не дождило так, словно Господь опять пытался положить конец своему творению.

Богатый чернозем и умеренный климат стали залогом всеобщего процветания в Румуа, по крайней мере так всегда казалось Луи, который, по правде говоря, мало общался с теми, кто работал на земле. Он видел их лишь тогда, когда со своими воинами въезжал на утоптанный двор какой-нибудь жалкой хижины и требовал от перепуганного крестьянина, или его жены, или детей немедленно найти воду для их коней. Он знал, что еду или эль просить бесполезно. Если эти люди и обладали какими-то запасами, то вряд ли Луи де Румуа счел бы их достойными своего стола.

Если крестьянин и его домочадцы делали все, что велено, и делали быстро, Луи мог вознаградить их серебряной монетой и затем приказать своим людям снова сесть в седла. Они уезжали, оставив крестьян в покое, что было самой желанной наградой для них, хотя Луи этого никогда не понимал.

Отцом Луи был Хинкмар, граф Румуа, сын Эберхарда, графа Румуа. После смерти Людовика Благочестивого [9] Людовик I Благочестивый (778–840) – король Аквитании (781–814), король франков и император Запада (814–840) из династии Каролингов. Хинкмар встал на сторону Карла Лысого [10] Карл II Лысый (823–877) – первый король Западно-Франкского королевства с 843 года, в разное время король Швабии, Аквитании, Лотарингии, Италии, Прованса, император Запада с 875 года, младший сын Людовика Благочестивого. , четвертого сына покойного короля, в последовавшей войне за наследство, которую Карл развязал против двух своих братьев. Хинкмар держал сторону Карла в ходе самых жестоких битв, во время попыток покорить Аквитанию; он остался верен ему и продолжал сражаться, даже когда у Карла не осталось ничего, кроме потрепанной одежды, оружия и коней.

Согласно Верденскому договору, Карл Лысый получил право управлять Западной Франкией, которая принадлежала ему за пять лет до этого. Верность Хинкмара, выдержавшая худшие испытания, была вознаграждена. Хинкмару не пришлось жаловаться: приросли его земли, у него стало больше подданных, а также и титулов. Его власть и влияние при дворе Карла Лысого не знали границ.

И все это юный Луи де Румуа знал лишь поверхностно. Пока он рос, отец чаще всего отсутствовал: либо сражался, либо интриговал при дворе. Луи проводил свои дни, занимаясь тем, что его интересовало. Он мастерски овладел искусством верховой езды и соколиной охоты, борьбой, фехтованием, стрельбой из лука, научился плавать, но лучше всего ему удавалось сбегать от наставников.

Луи был слишком молод, чтобы участвовать в войне, но его тянуло к сражениям. Однако, в отличие от отца, он не имел ни малейшей склонности к политике, интригам и государственному управлению. Впрочем, Луи и не приходилось беспокоиться насчет этого, поскольку он не был старшим сыном.

Его брат, которого назвали Эберхардом в честь деда по отцу, должен был унаследовать титул графа. И управление Румуа станет тогда его заботой. Луи же оставалось наслаждаться богатствами края и преимуществами регнума , правящего класса, не утруждая себя правлением как таковым.

Как и других молодых людей его положения, Луи с детства учили обращаться с оружием, но, в отличие от большинства из них, у него обнаружился врожденный талант и любовь к военному делу. Когда Луи исполнилось пятнадцать, он стал умолять отца позволить ему защищать Румуа. Отец считал его слишком незрелым и легкомысленным для подобной ответственности и мнения своего совершенно не скрывал. Однако Луи настаивал, и так упорно, что отец уступил – но больше для того, чтобы сын наконец замолчал.

Впрочем, в данном случае Хинкмар беспокоился не только о мире в собственном доме. Карл Лысый заключил договор со своими братьями, но теперь на Румуа обрушилась новая угроза, пришедшая с той самой реки, которая питала весь округ, словно жила. То были северяне, по преимуществу даны. Жестокие налетчики с севера поднимались по реке на своих быстрых драккарах и опустошали деревни. Их появление вызывало ужас, но не удивление. Сокровища Франкии – церкви, полные серебра, богатые поместья возле реки – не могли не привлечь этих разбойников.