Кристин Хармель - Жизнь, которая не стала моей

– Скажи, как тебе это удалось? – не здороваясь, спросила я.

– И тебе привет, – засмеялась она. – Ладно. Считай, заинтриговала. Что именно мне удалось?

– Пережить Билла, – дрожащим голосом выговорила я. – Жить дальше. Найти другого человека. Выйти замуж, родить от него ребенка.

Джина вздохнула. Замуж она вышла через шесть лет после смерти Билла, их с Уэйном дочке, Мэдисон, уже три года.

– Нужно просто думать об этом как о другой жизни. Возможно, не той, что тебе предназначалась, – не той, которую ты считала своей судьбой. Но все же это твоя жизнь, такая же твоя, как и прежняя.

Я задумалась:

– Ты все еще вспоминаешь Билла?

– Дня не проходит. Но я уже не так сильно о нем тоскую.

Я подумала, можно ли рассказать ей, что я видела Патрика точно наяву. Нет, она сочтет меня сумасшедшей. Да может, я и впрямь сошла с ума.

– Не знаю, права ли я, что приняла предложение Дэна? Ведь какая-то часть меня все еще влюблена в Патрика.

– Даже и не сомневайся! – решительно ответила Джина. – Патрика ты будешь любить всегда. И это нормально. Только приходится напоминать себе, что его уже с нами нет.

– А если есть? – прошептала я.

– О чем ты?

Я растерялась:

– Никак у меня не получается отпустить его.

По дороге домой я постаралась все это продумать. В нью-йоркской толпе почему-то чувствуешь себя одиноко и спокойно. Ни с кем не встречаешься глазами, никто с тобой не заговаривает, так что, дойдя до дома, чувствуешь себя как после двадцати минут в звукоизолированной капсуле.

Дэн уже был на кухне – пил из бокала красное вино.

– Ты как, малыш? Сьюзен звонила мне, говорит, ты расстроена. Она беспокоится за тебя.

– Все у меня в порядке, – с принужденной улыбкой ответила я. – Честное слово. Спасибо, дорогой.

Он поставил бокал на столик и пошел меня обнять.

– Ну так? Как себя чувствует моя красавица-невеста? Я так понял, вы со Сьюзен планировали свадьбу?

– Самую малость, – кивнула я, и он мне улыбнулся.

– Слушай, не стоит оно такого напряга, – сказал он. – Никакой спешки! Я знаю, невесты иногда чуть не в гроб себя загоняют, обо всем хлопочут, но мне совсем не хочется тебя обременять. Чем я могу помочь?

– Ты и впрямь само совершенство, – со вздохом признала я. – Но за меня не беспокойся. Я не из таких невест.

– Во всяком случае, об ужине на сегодня я позаботился, уже тебе легче, – сказал он, и мне стало жутко стыдно, ведь я обещала заняться готовкой. Тут, словно по отмашке режиссера, в дверь позвонили. – Вот и он.

За десять минут Дэн накрыл стол, зажег две тонких свечи, разложил китайские блюда по тарелкам так красиво, что ужин казался по-настоящему праздничным.

– Кто, кроме тебя, способен подать лоуминь на лучшем фарфоре! – не удержавшись, рассмеялась я.

– Вегетарианский, полезный лоуминь, – уточнил он. Налил мне бордо и поцеловал меня в макушку. – Все самое лучшее для моей девочки.

– Я должна тебе кое-что сказать, – заговорила я, когда мы утолили первый голод.

– Говори, малыш, – кивнул он.

– Несколько дней назад я была у врача, – начала я, внимательно следя за его реакцией. – Мои яичники перестали работать. Я не… мы не сможем завести ребенка.

– Кейт! – Он потянулся ко мне, но я еще не закончила:

– Ты все равно хочешь на мне жениться? То есть мы с тобой о детях раньше не говорили, но если это что-то меняет…

Мгновение он молча смотрел на меня, и сердце тревожно застучало. Потом перегнулся через стол и поцеловал меня.

– Разумеется, я хочу жениться на тебе, Кейт. – И добавил: – Нам вовсе и не нужны дети для полного счастья. Только ты и я. – И он широко, радостно улыбнулся.

Но под ложечкой все еще щемило, и пришлось сморгнуть слезу, прежде чем я решилась спросить:

– Но ведь мы могли бы взять приемного?

Он пожал плечами:

– Малыш, а может, нам просто не выпало стать родителями? И нечего переживать. Это не твоя вина. – И, не дав мне шанса возразить, резко сменил тему: – Так что вы со Сьюзен решили насчет места? Твоя сестра сказала, что принесла тебе целую папку с разными идеями. Я тоже тут подумал – например, осенью вполне можно устроить все под открытым небом…

Я пожала плечами и словно отключила его голос. Он говорил и говорил, а я таращилась на стену поверх его плеча и старалась не заплакать.

В ту ночь Дэн уснул быстро и безмятежно, а я смотрела в потолок и вспоминала, как мы с Патриком лежали рядом и обсуждали, какие имена дадим нашим детям, сколько у нас будет семейных забав, – говорили о жизни, которую собирались прожить вместе.

Я все упустила, впервые подумала я. А теперь уже поздно. И с этой невеселой мыслью я наконец провалилась в сон.

Проснувшись утром, я сразу поняла, что вернулась в свой прежний дом, в тот странный, непривычно яркий мир, природу которого не могла постичь. И, задохнувшись от счастья, закрыла глаза и поблагодарила Господа, – пусть даже за то, что схожу с ума. Потом снова приоткрыла глаза и увидела, как танцуют пылинки в солнечном луче. Я повернула голову – Патрик лежал рядом со мной.

Замерев, я следила, как приподнимается и опускается его грудь. Что я плачу, я догадалась, когда все стало расплываться перед глазами. Патрик пошевелился, повернулся по мне:

– Доброе утро, Кэтили! – Его голос, его зеленые глаза с лучиками морщинок, его широкая улыбка, чуть неровный ряд нижних зубов.

От нахлынувшего счастья и благодарности я не могла произнести ни слова. Только положила голову Патрику на грудь – он обнял меня. Я гладила его волосы, – сколько же в них седины, а раньше совсем не было. Все-таки удивительно, как меняют нас годы.

– Я бы хотела увидеть, как ты состаришься, – шепнула я, проводя рукой по его все еще мускулистой груди, где тоже начали пробиваться седые волосы. Насыщенные краски комнаты слегка замерцали, сердце пропустило один удар. Я напомнила себе: нужно подыгрывать, внушать себе: моя жизнь – здесь. И ведь так оно и есть, иначе откуда я все это знаю?

Патрик рассмеялся, я чувствовала, как смех сотрясает его тело.

– Пока я для тебя недостаточно старый?

Я не смогла отшутиться, даже выдохнуть не могла. Он еще крепче обнял меня, ласково поцеловал, погладил по голове. Его щетина за ночь отросла и кололась, губы были теплые. Когда его язык проник в мой рот, я не удержалась и заплакала.

– Кейт! – Он прервал поцелуй, с тревогой поглядел на меня. – Что ты, Кейт?

Я покачала головой, боясь развеять волшебство. Может, сменить тему?

– А что наша… дочка? – Я не знала, что можно спросить о ней, не нарушив тонкой ткани сновидческого мира, поэтому остановилась на полуслове.

Патрик погладил меня по щеке, присматриваясь:

– Ханна? А что такое?

Словно дверца отворилась внутри.