Кристин Ханна - С жизнью наедине
- Название:С жизнью наедине
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Фантом
- Год:2018
- ISBN:978-5-86471-792-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Кристин Ханна - С жизнью наедине краткое содержание
С жизнью наедине - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лени поспешила к бочке возле стены, приподняла самодельную крышку и вылила то, что оставалось в ведрах. Тут же раздался плеск – значит, бочка заполнилась примерно на три четверти.
Лени так трясло, что дверь она открыла лишь со второй попытки.
– Я вернулась, – сказала она, входя. Ее била дрожь.
– Заткнись, – оборвал ее отец.
Мама стояла напротив папы. В поношенных спортивных штанах и огромном свитере она казалась неуверенной, слабой.
– Привет, доченька, – сказала мама. – Повесь куртку и сними ботинки.
– Кора, я с тобой разговариваю, – не унимался папа.
В его голосе Лени услышала злость и заметила, как вздрогнула мама.
– Отнеси рис обратно. И скажи Мардж, что у нас нет на него денег, – велел папа.
– Но… ты же пока не добыл лося, – возразила мама. – Нам нужно…
– Значит, это я виноват? – крикнул папа.
– Я не это имела в виду. Но надвигается зима, припасов у нас маловато, да и денег…
– Думаешь, я сам не знаю, что нам нужны деньги? – Папа толкнул стоявший перед ним стул, и тот с грохотом опрокинулся.
Взгляд у папы стал бешеный, сверкнули белки, так что Лени испугалась и попятилась.
Мама подошла к нему, погладила по щеке, пытаясь успокоить:
– Эрнт, родной, мы справимся.
Он отпрянул и бросился к двери. Сорвал куртку с крючка у окна, распахнул дверь, впустив слепящий, обволакивающий холод, вылетел из дома и захлопнул за собой дверь. Тут же взревел мотор «фольксвагена», окно пронзил луч фар, облил маму бледно-золотистым светом.
– Это все непогода. – Мама закурила сигарету, глядя, как отъезжает папа. Ее нежная кожа в свете фар вдруг пожелтела, стала восковой.
– Дальше будет хуже, – заметила Лени. – С каждым днем все темнее и холоднее.
– Да. – Испуг на мамином лице передался Лени. – Я знаю.
Зима тисками сжала Аляску. Бескрайние просторы сократились до пределов их домика. Солнце вставало в четверть одиннадцатого и садилось уже через пятнадцать минут после того, как в школе заканчивались занятия. Меньше шести часов светового дня. Снег валил и валил, укутывая округу. Заносил подоконники, выплетал кружева на оконных стеклах, так что улицы не видно, и оставалось лишь смотреть друг на друга. В короткие светлые часы небо над головой было серым, так что порой и день был не день, а лишь слабое его подобие. Ветер пробирал насквозь, выл, как от боли. Обледеневшие стебли иван-чая торчали из сугробов причудливыми изваяниями. Мороз стоял такой, что стыло все: замерзали двери машин, трескались окна, глохли моторы. По радио то и дело передавали предупреждения о метелях и перечисляли, кто еще умер, – зимой на Аляске это было так же привычно, как слипшиеся от холода ресницы. Погибнуть можно было из-за любой оплошности: уронил ключи от машины в реку, в баке кончился бензин, сломался снегоуборщик, не вписался в поворот. Без предупреждения Лени не могла никуда пойти и ничего сделать. Зима уже казалась бесконечной. Припайный лед сковал побережье, покрыл глазурью ракушки и гальку, так что берег стал похож на расшитый серебристыми блестками воротник. За стенами домика ревел ветер, и каждый его порыв преображал белый пейзаж. Перед ветром склонялись деревья, звери ладили логовища, рыли норы и прятались в укрытия. Точь-в-точь как люди, которые в такие морозы отсиживались дома и старались без нужды не рисковать.
Никогда еще жизнь Лени не была такой скудной. В хорошие дни, когда позволяла погода и автобус заводился, они ездили в школу. В плохие не оставалось ничего, кроме работы на лютом, сводившем с ума морозе. Лени сосредоточивалась на том, что нужно сделать: выполнить домашние задания, покормить скотину, натаскать воды, разбить лед, заштопать носки, привести в порядок одежду, приготовить вместе с мамой ужин, убрать в домике, истопить печь. С каждым днем приходилось колоть, носить и складывать в поленницу все больше и больше дров. В укоротившиеся дни некогда было думать ни о чем, кроме насущных потребностей. Они выращивали овощную рассаду в картонных стаканчиках на столике под крышей чердака. Даже тренировки навыков самообороны и выживания, проходившие по выходным на подворье Чокнутого Эрла, на время отменили.
Хуже самой непогоды была вызванная ею необходимость сидеть в четырех стенах.
Зима их стеснила, отрезала от людей, Олбрайты остались наедине друг с другом. Вместе они проводили все вечера, долгие темные часы ютились вокруг печурки.
Нервы у всех были на пределе. Между родителями то и дело вспыхивали ссоры из-за денег, из-за домашних дел, из-за погоды. По самым ерундовым поводам.
Лени знала, как папа переживает из-за нехватки припасов и отсутствия денег. Она видела, что это его мучает. Видела Лени и то, как пристально мама за ним наблюдает, как беспокоится из-за его растущей тревоги.
Было заметно, что отец изо всех сил старается сдерживаться, но порой казалось, что ему даже смотреть на домашних не хочется. Просыпался он ни свет ни заря и весь день проводил на улице в трудах, возвращался уже затемно, весь в снегу, с заиндевевшими бровями и ресницами и побелевшим кончиком носа.
Попытки держать себя в руках стоили отцу больших усилий. Дни становились все короче, ночи длиннее, и после ужина он мерил шагами комнатушку, что-то беспокойно бормотал себе под нос. В такие тяжелые вечера он старался побыстрее куда-нибудь уйти: брал капканы, управляться с которыми научил его Чокнутый Эрл, в одиночку отправлялся в чащу их расставлять и возвращался осунувшийся, измученный. Молчаливый. Замкнутый. Чаще всего с добычей – лисьими или куньими шкурками, которые можно продать в городке. Вырученных денег им хватало, чтобы удержаться на плаву, но даже Лени замечала, как пустеют полки в погребке. Из-за стола они всегда вставали, толком не наевшись. Те деньги, которые маме дала бабушка, давным-давно закончились, а другие взять было неоткуда, так что Лени перестала фотографировать, а мама почти не курила. Порой Марджи-шире-баржи украдкой, пока папа не видел, совала им сигареты и какие-то мелочи, но в городке они теперь бывали редко.
Папа хотел добра, но жить с ним было все равно что с диким зверем. Местные рассказывали о чокнутых хиппи, которые селились с волками и медведями, и те в конце концов их задирали. Хищник есть хищник, даже если кажется домашним, ластится к тебе, лижет лицо, трется о ноги, чтобы ему почесали спину. Ты понимаешь (по крайней мере, должен понимать), что ошейник с поводком и миска корма могут укротить лишь повадки зверя, но натуру его не изменят. Вздохнуть не успеешь, как волчья природа возьмет свое и он бросится на тебя, оскалив клыки.
Мучительно трудно все время чего-то бояться, следить за папиным тоном, за каждым его жестом.
Мама выбивалась из сил. От вечной тревоги глаза ее потухли, кожа потускнела. А может, землистая ее бледность объяснялась тем, что все они, как грибы, почти не видели света.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: