Мортен Браск - Девочка и мальчик

Майя останавливается и разглядывает их. К ней подходит один из рыбаков постарше. Он снимает осьминога с бечевки – щупальца вяло обвивают его руку – и спрашивает, не хочет ли она подержать его. Она со смехом отказывается.

Я стою немного в стороне. В воде около пирса плавает несколько дохлых рыбин пузом к небу. Рыбак взрезает осьминога, спрашивает, известно ли Майе, что у осьминога три сердца. Он показывает ей, где они расположены, два возле жабер и одно большое посередине. Три сердца в одном теле. Он широко улыбается ей и вешает распоротого осьминога обратно на бечеву. Я вижу, что Майя зачарована.

Мы идем вдоль городского пляжа. Вдоль пришвартованных судов. На палубах за столиками сидят яхтсмены и завтракают. Мы проходим мимо ресторанов и баров. Персонал выставил столы и стулья наружу, они жестами приглашают нас сесть. Я качаю головой и похлопываю себя по животу, демонстрируя, что мы уже сыты. Прижимаю Майю к себе, целую ее в щеку. Ее кожа пахнет солнцем.

Мы отправились в город за скутерами и остановили свой выбор на одном из пунктов проката в конце набережной. Перед заведением выставлены в ряд скутеры и мотоциклы. Все новые. Насколько я могу судить, они в хорошем состоянии, тормоза в порядке. Майя показывает мне парочку «Пиаджо» черного цвета, которые чуть больше по размеру, чем остальные.

– Как насчет этих? – спрашивает она.

– Их мы не можем взять.

– Почему?

– Права нужны.

– У меня права с собой, в сумочке.

– Для них нужна другая категория. С обычными правами ты можешь взять только вот эти маленькие.

– Ну попытайся.

Я захожу внутрь. Мужчина за стойкой берет в руки заламинированный ценник и показывает на фотографию «Пиаджо Беверли», которые мы выбрали.

– У них 250 «кубиков», – говорит он, – нужны права на мотоцикл.

Я протягиваю мужчине свои права.

– А у вашей жены есть права? – спрашивает он.

Он кивает головой в направлении Майи, которая сидит на бетонных ступеньках лестницы.

– Да, есть.

– На мотоцикл.

– Да.

Он постукивает пальцем себя по переносице. Он понимает, что я говорю неправду.

– Если вас остановит полиция, – говорит он, – то я был не в курсе. И вы предупреждены, что нельзя ездить без шлема. Берите.

Я расписываюсь в бумагах и плачу. Мужчина протягивает мне ключи и два шлема. Я выхожу к Майе и качаю головой.

– Ничего не вышло. Он предложил нам вот эти маленькие.

– Врешь.

– Их нам вполне достаточно.

– Но они же разгоняются максимум до 45 километров в час.

– Все равно здесь быстрее пятнадцати километров в час ездить нельзя.

– Но это же совсем ничто, с тем же успехом можно и на велосипеде ездить.

– Да, но таковы правила, владелец проката объяснил мне, что таким образом тут защищают какие-то редкие виды цветов, растущие только на острове: выхлопы больших скутеров для них убийственны.

Она смеется.

– А я уже было поверила.

Мы засовываем шлемы в отсеки под сиденьями и едем в противоположную от набережной сторону, вверх по узким улочкам с односторонним движением. Останавливаемся рядом с супермаркетом купить воды, вина и чего-нибудь перекусить в дороге. Пока мы не выехали за пределы города, я еду впереди, но едва мы выбираемся на шоссе, как Майя газует и обгоняет меня. Я еду за ней, поражаясь тому, сколько мощи в 250 «кубиках». Потом догоняю ее, и мы едем рядом. Шоссе тянется прямой линией до самых гор. Даже при 60 километрах в час воздух обдает кожу теплом.

– Куда едем? – кричит она.

– К горам.

– А потом?

– Не знаю. На другой стороне острова есть пляжи.

– Давай посмотрим, на что они способны.

– Здесь нельзя ездить быстрее восьмидесяти.

Майя поворачивает ручку газа и вырывается вперед. Я не отстаю. На спидометре 90, 100, 110, ветер становится все прохладнее и давит на грудь. Мне удается разогнать мой скутер до 115, но это предел. Майя легче меня, что позволяет ей выжать из своего скутера больше, она с легкостью отрывается все дальше, хотя я даю полный газ. Моя футболка трепещет на ветру, насекомые покалывают незащищенную одеждой кожу ног и рук. Майя разгоняется до максимума. Потом сбрасывает скорость, чтобы я мог догнать ее и ехать рядом.

– Выжала сто тридцать один километр в час!

Мимо нас по сторонам дороги мелькают деревья, дома, местные жители, оборачивающиеся на шум скутеров, сплющенные останки автомобиля на перекрестке. Впереди возвышаются горы. Мы едем рядом, на расстоянии метра друг от друга. Впереди нас на шоссе движутся наши тени.

В горах воздух становится разреженным и прозрачным. Мы оставили свитера в номере и начинаем мерзнуть, но стоит нам спуститься по крутому серпантину вниз, как снова становится теплее. Начинается каменистый пейзаж, где повсюду разбросаны домики, через несколько километров нам навстречу, одно за другим, попадаются селения. В одном из них мы останавливаемся на площади под платаном попить кофе. Спрашиваем официанта, далеко ли до побережья, и он объясняет, что если не сворачивать с шоссе, по которому мы сюда приехали, то скоро почувствуется близость моря. Мы расплачиваемся, заводим скутеры, едем дальше через эту голую, высохшую местность и вскоре ощущаем пикантный привкус соли в воздухе.

Еще через полкилометра обочины шоссе начинают подбираться к нам с обеих сторон, от асфальта остается узкая дорожка, которая вскоре тоже исчезает, превратившись в полоску песка между скалами. Чем ближе к морю, тем труднее продвигаться вперед. Мы отталкиваемся ногами, когда колеса скутера вязнут в песке.

Как только мы останавливаемся, на нас тут же наваливается пекло. Горячий воздух колеблется над дюнами, образуя уходящие в небо колонны. Мы закатываем скутеры в тень, отбрасываемую несколькими невысокими деревьями, перелезаем через последний выступ скалы, отделяющий нас от моря, и перед нами открывается берег, окруженный со всех сторон скалами. Пляж находится в бухточке, берег тут пологий, и вода от этого кажется бирюзовой. Мы сбегаем на песок, лежащий широкой белой полосой – без единого следа лежаков или зонтов от солнца. Только в самом дальнем конце пляжа кто-то загорает. Майя ставит сумочку на песок, снимает шорты и стягивает через голову рубашку. Потом развязывает тесемку бикини.

– Ты что, решила купаться нагишом? – спрашиваю я.

– Да. Все равно никого нет.

Она снимает бикини и забегает в море. Я тоже раздеваюсь догола и бегу за ней к воде, брызги которой попадают мне на ноги. Песок на дне не крупнее порошка, камней нет, брызги колют кожу холодными иголками. Я бегу к Майе, там глубже, и я бросаюсь в воду, ныряю, чувствую, как вспотевшие волосы свободно колышутся в воде. Я проплываю у самого дна, высматриваю ноги Майи, но не вижу ничего, кроме бирюзовой водной стены. Я ищу на ощупь, и рука внезапно касается ее ступни. Хватаю ее за ногу, пытаясь перевернуть. Она визжит. Мы боремся в воде, она сильная, выскальзывает из моих рук, словно ее намазали маслом. Всякий раз, как мне удается ее ухватить, она выворачивается. Я удерживаю ее из последних сил, но ей все-таки удается лягнуть меня пяткой под колено, так что нога складывается пополам. Я не ослабляю хватку и тащу ее за собой под воду. Борьба продолжается под водой до тех пор, пока у нас не кончается воздух. Тогда мы всплываем, отплевываемся соленой водой, которой мы наглотались, и без удержу хохочем, восторженные, солнце отражается в каплях воды на наших телах.