Лори Спилман - Остров разбитых сердец

Джон кивает:

– Твой бывший обчистил тебя при разводе?

– Да нет. Нам и делить-то было нечего. Он на тот момент еще кредит за обучение на медицинском не выплатил. – Наклеиваю на лицо вялую улыбку и продолжаю: – Но у этой грустной истории счастливый конец. Тому брокеру, через которого мы с Брайаном сняли квартиру, когда сюда приехали, была нужна помощница. Я окончила курсы, два года поработала простым агентом, ну а дальше, как говорится, пошло-поехало…

Я не рассказываю Джону о том, что сейчас за месяц зарабатываю больше, чем раньше за год. Что вовремя начала учить китайский и благодаря этому теперь борюсь за место в числе пятидесяти лучших брокеров Нью-Йорка.

Джон пожимает плечами:

– Пожалуй, ты не так уж и круто сменила курс. Ты ведь по-прежнему работаешь с людьми, находишь семьям подходящие дома.

Если честно, я уже давно не разъезжаю по городу вместе с очаровательными молодыми парами, подыскивающими себе гнездышко. Сначала я киваю, потом признаюсь:

– Вообще-то, я работаю с иностранными инвесторами. Прежде всего с азиатскими. Агент покупателя прилетает на сутки, иногда на двое. За это время я показываю ему пять-шесть объектов, отвечающих требованиям клиента. Похоже на блиц-свидание, только с недвижимостью.

– Скорее на свидание вслепую, – хмурится Джон. – Как твои близняшки?

У моих дочерей разница в возрасте – пять месяцев, но все считают их близнецами. Я не поправляю.

– Перешли на второй курс. Сейчас, – я смотрю на часы, – должны быть уже в своих кампусах. Кристен учится в Пенсильванском университете. Она у меня заводная, с ней держи ухо востро. Любит повеселиться, бунтарка, умница. А Энни тихоня. Увлекается поэзией и музыкой. Мечтательная. Верит, что нет ничего невозможного. Не верит только, что я когда-нибудь перестану надрываться на работе, – я неловко усмехаюсь, пытаясь замаскировать внезапно нахлынувшую грусть. – Энни выбрала Хаверфордский колледж, то есть они с сестрой обе в Филадельфии.

– Прекрасно. Слушай, а ты уже что-нибудь ела?

Указываю на миску с маленькими солеными крендельками:

– Только вот это.

Джон наклоняется ко мне, и его лицо озаряет мальчишеский задор:

– Тогда давай-ка сядем за столик, и я угощу тебя обедом.

Опять заглядываю в телефон: девочки до сих пор не отписались. А ведь я освободила для них всю вторую половину дня.

– Почему бы и нет? – отвечаю я, чувствуя, как во мне просыпается своеобразное озорство.

– Отлично! – Джон машет бармену, чтобы подал чек. – То-то Боб Бойд обалдеет, когда я скажу ему, что тебя встретил! Он ведь страшно сох по тебе, как, впрочем, и мы все. Всегда тебя вспоминаю, если вижу по телевизору Сандру Буллок.

Мое лицо вспыхивает. Мне раньше многие говорили, что я похожа на Сандру Буллок: темные волосы, широкая улыбка. Но это было так давно…

– Ты выглядишь еще лучше, чем раньше.

– Да ладно! – отмахиваюсь я, что не мешает мне впервые за несколько лет почувствовать себя сексуальной, настроенной на флирт и самую малость пьяной.

Джон помогает мне слезть с высокого стула. Я беру сумочку и вдруг (не знаю, что мной руководит: инстинкт, наверное) задерживаю взгляд на экране над баром. На Си-эн-эн идет экстренный выпуск новостей. Два часа назад в Пенсильвании поезд сошел с рельсов. Мгновенно протрезвев, я хватаюсь за горло и так застываю. Внутри все мертвеет.

– Мои дочки… Они ехали на том поезде.

Энни на кухне. Поворачивается туда-сюда на крутящемся кожаном табурете. Перед ней на столешнице ноутбук и чипсы. Она запускает руку в пакет, не отрывая взгляда от письма, которое только что написала. Все ее чувства приняли форму стройных предложений, сложившихся в абзацы. Тщательно расставлены знаки препинания. При помощи клавиатуры ей легче изъясняться, чем при помощи голоса. «Уф!» – тихонько фыркает она. Надо же было так случиться, что именно за письменное высказывание ее и отстранили от учебы!

Перечитав двухстраничный текст еще раз, Энни исправляет «если я вернусь в Хаверфорд» на «когда я вернусь в Хаверфорд» и распечатывает письмо. Ну вот. Сегодня она не ляжет спать, пока мама не вернется с работы, как бы поздно это ни было. Дождется ее и вручит свое творение. Главное, держать рот на замке, пока новость не будет переварена.

От волнения у Энни урчит в животе. Она роняет голову на руки. Мама будет вне себя! Но Энни ко всему подготовилась, насколько могла. Она расскажет матери свой план: год работы в «Старбаксе» или в «Стрэнде», а потом возвращение в Хаверфорд (ей сказали, что осенью она сможет восстановиться).

Телефон звонит. Черт! Опять мама. Звонок не эсэмэска, придется отвечать. Как Энни быть? Соврать, что она в кампусе? Или включить голосовую почту? Нет, это трусливо. В мамином духе.

– Привет, мам.

– Дорогая моя! Ох… Отлегло…

Судя по голосу, мама чем-то очень напугана.

– Отлегло?

– Да, милая. Слава богу, ты в порядке. Ты… и Кристен. А я уж подумала… – У нее перехватило дыхание. – Твоя сестра не берет трубку. Я представила себе худшее и…

– Успокойся. У Крисси телефон разрядился. А ты где?

Мама нервно усмехается и понижает голос:

– Не поверишь. У меня тут наметилось что-то вроде романтического обеда. А потом я увидела сюжет про поезд и так испугалась…

Сердце Энни начинает биться быстрее. Она хватается за край столешницы, чтобы не упасть.

– Какой поезд? Ты о чем, мама?

– Пассажирский экспресс сошел с рельсов у самой Филадельфии. Столкнулся с товарняком, который вез горючее. Ужасно! Слава богу, что вас там не было!

У Энни подгибаются колени, и она сползает на холодный деревянный пол, шепча каким-то не своим голосом:

– Крисси… Боже мой, Крисси!

Двадцать четыре часа проходят как в тумане. Я не верю, что со мной могло случиться такое. Кажется, будто в мое тело вселился кто-то другой, а я сама из него ушла. Ушла туда, где нет ни цвета, ни запаха, ни тепла, ни холода. Наступило утро субботы. Мы с Брайаном, Энни и психотерапевтом сидим у патологоанатома филадельфийской больницы. Я думала, нас проведут прямо в морг, поднимут белую простыню и я увижу тело дочери на металлическом столе. Но вместо этого Джоанна, чернокожая женщина средних лет, приглушенным голосом разговаривает с нами у себя в кабинете. Выражает соболезнования и обещает, что на опознание нашей девочки нам будет дано столько времени, сколько потребуется.

– Все произойдет прямо здесь, в этом кабинете. Вы увидите снимки. – Джоанна показывает на фотографии, лежащие обратной стороной вверх. – Я буду переворачивать их по одному, предварительно объясняя вам, что изображено на каждом. – Она улыбается. – Ваша доченька облегчила нам работу, положив в карман джинсов документы. Мы почти уверены, что тело, о котором идет речь, принадлежит Кристен Блэр.