Нейл Уильямс - История дождя

Масштаб стоящей перед ней задачи стал ясен, когда Дедушка привез ее в Эшкрофт Хауз. Они подъехали к ферме по дороге, обсаженной деревьями, и она увидела джунгли колючего терна, которые Дедушка не замечал, разбитые оконные стекла, грачей, пытающихся в 576-й раз выбраться через дымовую трубу, – но не позволила себе выказать смятение. В книге «Лосось в Ирландии» говорится, что как только самка лосося найдет нерестилище, то полностью сосредоточится. Она примет вертикальное положение и будет неистово вертеть хвостом, чтобы разбросать большие, как мячи, камни, пока не выроет подходящую яму.

Только тихое «О» вырвалось у Бабушки, когда волкодавы прыгнули на кровать, чтобы присоединиться к Бабушке и Дедушке.

И другое «О» , когда она уловила соленый запашок Дедушки.

И еще одно «О», когда она впервые увидела его… скажем, Катулла.

Извините, увлеклась.

Однако Киттеринги не сдаются, нет, в их жилах течет хорошая немецко-английская кровь. Первый раунд Обминания и Разглаживания (который продлился, пока Германия не заявила Mein Gott и не сдалась) произвел на свет дочь Эстер.

Раунды Два и Три произвели Пенелопу и Дафну.

К тому времени Дедушкины львы , как называл их Брендан Фэльви, должно быть, были почти истощены. Он начал поздно. Но ему все еще не хватало сына. И видя трех своих дочерей уже на пути к становлению маленькими Киттерингами, он, должно быть, почувствовал и даже увидел, как Суейны исчезают из мира. К тому времени он уже попал в ловушку первых бесшумных стычек с Маргарет. Он двигал стул туда, куда хотел; оставлял открытой газету, которую, как он знал, она хотела бы сложить и убрать; открывал окна, которые она закрыла – словом, уже участвовал в монотонном повторении событий, в нападении-и-отступлении, каким уже стал их брак. То есть, как он понял с едкой досадой, его поймали на крючок.

Но в те дни, как только вы сочетались браком, то попадали в Святой Тупик, и в Ирландии священники решили, что как только мужчина вошел в женщину, то Выхода Не Было. Вагина была смертоносным таинственным борцом, который мог провести захват за шею – ну, говоря метафорически, – и тогда, парни, вы по-настоящему застряли .

Это Будет Тебе Уроком – в то время таково было назидание Номер Один.

И Назидание Номер Два: Бог терпел и нам велел.

И так, Без Выхода, после сентябрьских наводнений в том году (Книги 359–389, «Old Moore’s Almanack» [201] «Old Moore’s Almanack» – астрологический альманах. , тома 36–66) и поимки Лосося весом 32 фунта [202] 14,5 кг. , Дедушка, как говорит Джимми МакИнерни, устроил последнюю встряску .

Мой отец высадился на берег в мае. Он выплыл после четырнадцати часов родовых мук и еще не был осушен от околоплодных вод, когда Дедушка Авраам появился в родилке – как неожиданный шторм, – выдвинул суейновский подбородок, рассмотрел свое единственное потомство мужского пола и спросил: каков его вес?

И в тот момент, как щепотку соли, он передал сыну Невозможный Стандарт.

Он дает сыну имя Вергилий.

Истинная правда.

Вергилий.

Авраам сторонится святых, и когда его просят назвать второе имя Вергилия, он думает лишь миг и отвечает: Фесте [203] Шут Фесте. (Книга 888, «Двенадцатая Ночь» , У. Шекспир, Оксфорд Классикс).

Могло быть и хуже.

Могло быть Уом [204] Worm ( англ. ) – червяк. .

– Фестер? – Сидящий на передней церковной скамье Клемент Киттеринг поднимает бровь. (Киттеринги считают, что ирландцы в целом Бесспорно Странные, но часто Довольно Очаровательные, а этот возбуждающий любопытство Авраам стал местным жителем, превратился в ирландца.)

– Нет, дорогой. Фесте.

Момент крещения завершен. Дедушка пугает Бабушку, забирая ребенка у нее. Быстро стуча кожаными ботинками, несет моего отца по проходу, как награду, выносит на площадку из гравия перед входной аркой и поднимает к неласковому небу графства Мит.

Можно подумать, Авраам верит, что старый Преподобный не сможет остаться в стороне, а размашистым шагом пройдет через уголья Чистилища, испещренные языками огня, чтобы лицезреть нового Суейна и понять, суждено ли ему Занять Выдающееся Место в святом мире. Авраам держит своего сына, а позади счастливого отца из церковных дверей вытекает, как бормочущая река, поток присутствующих при крещении. Они собираются возле парадного входа, и ребенок, Да возлюбит его Бог, не плачет, не плачет, но внимательно выглядывает из замысловатых кружев, которые кажутся одеянием крошки-священника, которое Маргарет сделала для младенца. Его веки как бы трепещут от легкого бриза, запутавшегося в кружевах. И затем громко, чтобы было слышно и Преподобному, и всем и каждому, Авраам торжественно возглашает:

– Этот мальчик никогда больше не войдет в церковь.

Дядя Ноели, который был не дядей, а кузеном, каждый вечер одевался в то, в чем хотел встретить свою смерть. Однажды он проснулся утром со святым ужасом. (Это было, вероятно, из-за дурацких густых деревьев, выросших вокруг его дома unbeknownst [205] Unbeknownst – без оповещения, без ведома – есть ссылки, что это слово употреблял Шекспир, но подтверждения я не нашел. , как говорит Шон Хейс. В наших местах вы услышите такие слова, оставшиеся после Шекспира. Unbeknownst. Unbeknownst для самого себя, Департамент разрушил сельский пейзаж с соснами. Unbeknownst собирается сделать то же самое с ветряными мельницами.) Так вот, Дядя Ноели проснулся в жуткой панике – ведь на нем были дырявые трусы мышиного цвета и нательная рубашка, – отправился к Патрику Боерку [206] Магазин мужской одежды. на Площади в городе Килраш и попросил похоронный костюм Высшего Качества. Естественно, они продали ему костюм, рубашку, галстук, носки и обувь, а потом спросили, кто это отошел.

Что, простите, просто странно. Даже грамматически неверно. Отошел . Слово просто повисло, неопределенное и незавершенное. Это все равно, что сказать он подошел к.

Отошел, а куда именно?

Так или иначе, наряд нужен был Дяде для его собственных похорон. Придя домой, Дядя Ноели положил рубашку, костюм и все прочее на кровать, ботинки поставил под нее. Весь день он работал на своих немногочисленных полях в фермерских штанах, ботинках, шерстяном джемпере и в чем там еще, но когда вечером ложился спать в своем маленьком сельском доме, то надел рубашку, костюм, галстук, у кровати поставил расшнурованные ботинки, улегся со сложенными руками – и если бы он умер ночью, то уже был бы одет для Отбытия в Мир Иной.

В далеком прошлом Джо Брогэн проходил мимо дома Дяди Ноели чуть ли не каждый день по пути к домам, еще когда их строили, и между ними к Перекрестку. Однажды вечером они договорились, что Дядя Ноели должен будет открывать занавески, когда проснется, и потому Джо не надо будет входить в дом, чтобы проверить Дядю Ноели. Джо мог просто проезжать мимо, потому что оба они холостяки и не были столь близкими друзьями, чтобы ходить друг к другу в гости, пить вместе чай с Chocolate Goldgrains [207] Chocolate Goldgrains – Шоколадное печенье. . Им обоим было ясно, что ничего подобного между ними и в помине не было, кроме одного этого дела с занавесками, потому что Дядя Ноели рассказал Джо Брогэну о двух своих смертельных страхах.