Люк Оллнатт - Небо принадлежит нам

Едва переступив порог, я наливаю себе огромный стакан водки и поднимаюсь в свой кабинет. Усевшись за письменный стол, я долго смотрю в слуховое окно на бухту. Потом включаю компьютер и захожу в свой профиль на сайтах знакомств «ОКупидон» и «Хэвенли Синфул». У меня одно сообщение – от Саманты, с которой я общался несколько недель назад.

Приветик, ты куда пропал? Еще не передумал встречаться?

Я щелкаю на раздел с ее фотографиями, сплошь идиотскими: какие-то лакированные туфли, сломанные зонтики, вид из иллюминатора на крыло самолета, сердечки на пене капучино. Наконец нахожу одно ее фото, сделанное в отпуске, и вспоминаю, что она недурна собой – худенькая темноволосая мышка.

Вообще-то это ты пропала! Конечно не передумал…

Я подключаю камеру к компьютеру, скидываю на рабочий стол новые снимки и, просмотрев их, ликую: кадры хорошо совмещены друг с другом, обработки потребуется минимум. Загружаю их в программу, которую написал сам, и она сшивает изображения в круговую панораму. Границы между ними размываются, перемешиваются, словно рассасывающиеся шрамы.

Со светом никогда не угадаешь. Бывает, день кажется идеальным для съемки, но кадры получаются – одно расстройство: то зернистые, то пересвеченные. Но только не сегодня: здесь море играет на солнце, трава сочно-зеленая, как сукно на бильярдном столе, а над горизонтом видны слабые очертания луны.

Программа закончила работу, и теперь панорама напоминает гобелен из Байё в миниатюре. Я пакую ее в контейнер, делаю прописку в коде, чтобы пользователи могли приближать, отдалять и вращать изображение, и загружаю ее на свой сайт «Небо принадлежит нам».

Вообще говоря, меня удивляет его популярность. Он начинался как хобби – нужно же было как-то убивать время, – но вскоре ссылка на него появилась на многих форумах для фотолюбителей. Посыпались вопросы: как вы это делаете? Какое оборудование используете? О нем даже в «Гардиан» упоминали, в статье о панорамной съемке. «Бесхитростная красота» – вот что написал о моих фотографиях автор, и впервые за долгое время я испытал прилив гордости.

В комментариях под фото, да и в электронных письмах меня часто спрашивают: почему «Небо принадлежит нам»? Это отсылка на что-то? А я даже не знаю, что им ответить. Эта фраза крутится у меня в голове с того момента, как я уехал из Лондона, и я понятия не имею почему.

Гуляю ли я по дюнам, сижу ли за столом в кабинете, глядя на море, я шепчу про себя: «Небо принадлежит нам, Небо принадлежит нам…» Просыпаюсь и засыпаю под звук этих трех слов, твержу их словно мантру или молитву, которую меня заставили вызубрить еще в детстве.

Загрузка завершена. Я смотрю в окно и пью водку, ожидая характерного звука. На этот раз ждать приходится дольше обычного – десять минут вместо пяти, – и вот появляется первый комментарий.

От пользователя свон09.

Великолепно. Продолжай в том же духе.

Он всегда пишет примерно одно и то же: «Прекрасно», «Чудесно», «Береги себя» – и сразу же после загрузки, как будто ему приходит специальное оповещение.

За окном почти ночь, и перед тем как идти в постель, я наливаю еще водки. Меня уже охватило дремотное состояние – предыдущая порция сделала свое дело, – но мне хочется опьянеть еще сильнее, чтобы сразу провалиться в сон.

Иногда мне нравится думать, что эти комментарии от Джека. Места на фото ему хорошо знакомы, ведь он видел их собственными глазами: Бокс-Хилл, Лондонский глаз, смотровая площадка в Саут-Даунс. Теперь вот Тинтагель.

А чтобы он их не забывал, я оставляю ему послания – зашитый в код текст: браузеры его не распознают, но программист обнаружит без труда. И Джек, надеюсь, тоже. Я пишу то, что хотел бы ему сказать, если бы мог. То, что сказал бы, не отними она его у меня.

джек, помнишь, как на стоянке ты упал в кусты ежевики. обеими руками в них вцепился, родной, обеими руками. и на ладошках вскочили маленькие красные волдырики. я поцеловал пальчики, чтобы вавка скорей прошла, а ты обхватил меня руками и уткнулся мне в шею. помню все как сейчас. твои поцелуи, как шепот ветерка, твои веснушки, похожие на крошки имбирного кекса. твои глаза, теплые, как вода на отмели.

Ты не похож на компьютерщика, – сказала она.

Это были последние деньки нашего студенчества, наполненные бездельем и солнцем, когда все экзамены позади, а результаты еще неизвестны. Мы встретились в одном из кембриджских пабов. Она сидела за барной стойкой, и я, уже чуть захмелевший, решил с ней заговорить.

– Ну да, не хватает дипломата и футболки с надписью «Властелин колец».

Она улыбнулась, но без издевки, а скорее с пониманием: ей самой наверняка не раз приходилось слышать подобные шутки. Когда она повернулась к бармену, пытаясь заказать выпивки, я исподтишка рассмотрел ее: миниатюрная, черные волосы тщательно зачесаны назад, бледный оттенок кожи смягчает резкие черты лица.

– Кстати, я Роб.

– Я Анна, – ответила она. – Приятно познакомиться.

Я чуть не прыснул со смеху: прозвучало очень официально, но вид у нее при этом был серьезный, так что было непонятно, шутит ли она.

– А ты что изучаешь? – спросил я, лишь бы поддержать разговор.

– Экономику. – Анна, сощурившись, смотрела на меня сквозь очки.

– Ух ты, круто.

– Здесь ты должен был сказать: а ты не похожа на экономиста.

Я взглянул на ее гладкую, как зеркало, прическу, потом на ее сумку, набитую книгами, ремешок которой она обмотала вокруг ножки своего стула, и улыбнулся.

– Что смешного?

– Вообще-то, немножко похожа, – признался я. – В хорошем смысле.

Ее глаза вдруг заблестели, она уже открыла рот, приготовившись ответить – по-видимому, что-то остроумное, – но так ничего и не сказала: наверное, решила, что не будет нужного эффекта.

Я знал, что она подруга Лолы, чей день рождения мы отмечали, но это казалось невероятным. Та была глупа как пробка и на каждом шагу твердила, что ее назвали как в песне группы «Кинкс», которую она охотно исполняла по просьбам всех желающих. Лола, известная на всю округу благодаря тому, что на летнем балу танцевала нагишом.

И Анна, в ее скромной одежде и практичных туфлях. В кампусе она часто попадалась мне на глаза с каким-то музыкальным инструментом в футляре, который она тщательно крепила за спиной, вместо того чтобы просто перекинуть ремень через плечо. И шагала всегда с таким целеустремленным видом, будто спешила по важному делу.

– И для чего тебе информатика? – поинтересовалась она.

В смущении я перевел взгляд на друзей, толпившихся у игрального автомата. Какой-то странный вопрос: я же не древнюю историю изучаю, в конце концов. Эта Анна словно из прошлого века выпала: говорила чуть манерно, добросовестно произнося каждый звук, словно стараясь подчеркнуть разницу между собой и остальными. Типа такая правильная девочка, сошедшая со страниц романа Энид Блайтон.