Нора Робертс - Рожденные смертью

Он проникал в нее все глубже и глубже, растворялся и тонул в ней. Такое было возможно только с ней. Его затопила нежность.

Он прижался губами к ее плечу, а она принялась гладить его волосы. Приятно было дрейфовать на этой тихой волне удовлетворения. Мысленно Ева называла «ворованным счастьем» такие минуты полного блаженства, помогавшие ей, да и ему, наверное, тоже, противостоять безобразию внешнего мира, который неумолимо накатывался на них день за днем.

– Все свои дела сделал? – спросила она.

Рорк поднял голову и лениво усмехнулся.

– Это тебе виднее.

Ева шутливо толкнула его в бок.

– Я имела в виду работу.

– Более или менее. На первое время хватит, если перейдем на рыбу с картошкой [8] Популярное дешевое блюдо в Англии. . Да, кстати о еде, я умираю с голоду. Судя по весу сумки, которую ты приволокла с собой, наши шансы поесть в постели и провести второй раунд на десерт равны нулю.

– Извини.

– Не извиняйся. – Рорк склонился к ней и легко, нежно поцеловал ее в губы. – Может, поужинаем у тебя в кабинете? И ты мне расскажешь, что там у тебя в этой сумке.

«В этом на него всегда можно рассчитывать», – подумала Ева, натягивая свободные брючки и старенькую фуфайку с эмблемой Департамента полиции Нью-Йорка. Он не просто терпел ее кошмарную работу, поглощавшую все время, силы, внимание, он понимал ее. И помогал ей всякий раз, когда она просила.

И когда не просила, тоже помогал.

Было время – честно говоря, на протяжении почти всего первого года после свадьбы, – когда она всеми силами старалась не подпускать его к своей работе. Это была заранее проигранная битва. Но не только тщетность борьбы заставила ее в конце концов смягчиться и принять его помощь в расследовании сложных уголовных дел.

Он мыслил как коп. Должно быть, это оборотная сторона криминального мышления, решила Ева. Ведь и ей самой частенько приходилось ставить себя на место преступников и мыслить, как они. Она влезала в их головы и предвосхищала их действия. Как же иначе она могла бы их остановить?

Она вышла замуж за человека с темным прошлым, блестящим умом и возможностями, превосходившими по своему богатству Совет безопасности ООН. Так стоит ли пренебрегать такими ресурсами, когда они лежат прямо у тебя под рукой?

Поэтому они устроились в ее домашнем кабинете. Рорк специально скопировал его с квартирки, в которой Ева жила до замужества. Вот такие трогательные мелочи – забота, которой она никогда раньше не знала, воссоздание привычной, комфортной обстановки – покорили ее сердце с самой первой встречи.

– Что будем есть, лейтенант? Дело, над которым вы работаете, требует мяса с кровью?

– Вообще-то я думала о рыбе с картошкой. – Ева пожала плечами, когда он рассмеялся. – Ты сам навел меня на эту мысль.

– Ну, значит, будет рыба с картошкой. – Рорк скрылся в ее кухне, пока Ева выкладывала из сумки диски с файлами. – Кто умер?

– Уилфрид Б. Айкон – врач и святой.

– Я об этом слышал в новостях по радио, пока ехал домой. Сразу подумал, что дело достанется тебе. – Он вышел из кухни с двумя тарелками жареной трески с картошкой в руках. От них поднимался аппетитный пар. – Я его немного знал.

– Я так и думала. Он жил в одном из твоих домов.

– Вот это для меня новость. – По ходу разговора Рорк вернулся в кухню. – Я встречался с ним, с его сыном и невесткой на благотворительных мероприятиях. В новостях говорили, что он был убит у себя в кабинете, в своей головной клинике, здесь, в Нью-Йорке.

– На этот раз они ничего не переврали.

Он принес из кухни уксус, соль – его женщина сыпала горы соли буквально на все – и пару холодных бутылок пива «Харп».

– Его зарезали?

– Пырнули ножом в сердце. Убили с первой попытки. И простое везение тут ни при чем.

За ужином Ева рассказала ему все. Она говорила ясно, четко, кратко и по делу, как будто докладывала своему начальству.

– Не вижу в этой роли сына, – покачал головой Рорк, поднося ко рту вилку с порцией рыбы. Треска воскресила в его душе воспоминания о Дублине, о собственном детстве. – Если тебе интересно мнение постороннего.

– Я его приму. А почему ты думаешь, что это не сын?

– Они оба были преданы своему делу, гордились им, гордились друг другом. Деньги тут роли не играют. А власть? – Он подцепил на вилку еще кусок. – Насколько мне известно, отец постепенно передавал свои полномочия сыну. По-твоему, эта женщина – профессионал?

– Убийство выглядит профессионально. Быстро, чисто, хорошо спланировано. Но…

Рорк улыбнулся и взял бокал с пивом. Ева знала, что он ест дешевую треску и пьет пиво с таким же удовольствием, с каким поглощал бы нежнейшее филе из говяжьей вырезки, запивая его вином по две тысячи долларов за бутылку.

– Но, – подхватил он, – убийство во многом символично. Рана в сердце, смерть в его личном кабинете, в самом сердце клиники, которую он основал, наконец, вызов, брошенный убийцей… По-испански – раз уж она назвалась испанкой, будем придерживаться этого языка, – так вот, по-испански это называется cojones [9] Здесь – наглость, нахальство ( исп .). . Она демонстративно совершила убийство в хорошо охраняемом помещении, неприступном, как крепость. Еще одно очко в ее пользу.

«Да, – подумала Ева, – такими ценными кадрами, как Рорк, бросаться нельзя. Было бы неразумно и недальновидно отказываться от его услуг при расследовании».

– Неизвестно, профессионал она или нет. У нас на нее ничего нет: Фини провел сравнительный поиск по фотографии – ничего, в Интерполе тоже ничего. Но даже если она была нанята, мотив все равно личный. И в то же время мотив каким-то образом связан с его работой. Его запросто можно было убрать в любом другом месте.

– Ты уже прокачала его непосредственных подчиненных?

– Все чисты, как горный снег. И никто не сказал о нем ни единого дурного слова. Его квартира напоминает голограмму.

– Извини, не понял.

– Ну, знаешь эти рекламные программы по устройству собственного дома, ими часто пользуются агенты по недвижимости. Идеальное городское жилище. Все чисто, все сбалансировано. Ты бы его возненавидел.

Эти слова заинтриговали Рорка.

– В самом деле?

– Вы оба вращались в высоких сферах, но вы друг на друга совершенно не похожи. Разве что оба утопаете в деньгах.

– Ну, это нетрудно, – усмехнулся Рорк. – В деньгах можно тонуть сколь угодно долго.

– Вы тонете по-разному. У него квартира-дуплекс, где все выстроено по линеечке, а полотенца в ванной подобраны в тон плитке на стенах. Я хочу сказать: ни капли воображения, никакой творческой жилки. Ты построил эту махину, тут можно вместить население небольшого города, но, по крайней мере, тут есть стиль, есть своя жизнь. Этот дом похож на тебя.