Неле Нойхаус - Кто посеял ветер

– Это все? – Хиртрайтер смерил взглядом сыновей, до которых ему уже давно не было дела. Он больше не испытывал к ним никаких чувств, ни добрых, ни недобрых. – Ну ладно, у меня много дел.

Он повесил ружье на плечо и пошел в сторону дома.

– Подожди, отец, пожалуйста. – Маттиас сделал шаг в его сторону. В его взгляде больше не было высокомерия – одно лишь отчаяние. – Мы не можем понять, почему ты так противишься продаже этого луга. Они не собираются прокладывать у тебя под носом федеральную трассу. Самое большее, две недели потерпишь шум и грязь во время строительства, ну, потом еще пару дней поработают техники.

В его словах имелся резон. Отвергать предложение «ВиндПро» было действительно глупо, тем более что они добавили миллион. Но как он будет выглядеть в глазах тех, кто поверил его слову? Генрих больше не сможет с ним разговаривать! Если он продаст луг, ничто не будет препятствовать созданию парка ветрогенераторов, и все окажется напрасным.

Маттиас, по всей очевидности, расценил молчание отца как частичный успех.

– Нам искренне жаль по поводу случившегося тогда, – добавил он. – Мы наговорили много всяких глупостей и обидели тебя. Но что случилось, то случилось. Можно начать все сначала и жить единой семьей. Твои внуки хотели бы чаще видеть своего деда.

Еще одна неуклюжая уловка.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Людвиг Хиртрайтер. Он заметил огонек надежды, вспыхнувший в глазах его младшего сына, и с наслаждением потушил его. – Но вы приехали слишком поздно. Вы оба мне совершенно безразличны. Оставьте меня в покое, как вы это делали в течение двадцати лет.

– Послушай, отец, – предпринял последнюю отчаянную попытку Грегор. – Мы все-таки твои дети и…

– Вы всего лишь эпизод в моей жизни, не более того, – оборвал его Людвиг Хиртрайтер на полуслове. – Я не продам луг, и никакие уговоры вам не помогут. А теперь убирайтесь из моей усадьбы.

К расследованию приступили криминалисты под руководством главного комиссара уголовной полиции Кристиана Крёгера. Облаченные в белые комбинезоны с капюшонами и с масками на лицах, они выполняли рутинную работу: отыскивали, фотографировали и нумеровали следы, которые могли иметь отношение к происшествию. Это была утомительная процедура, занимающая много времени, и у Пии едва хватало терпения наблюдать за ней. Двое сотрудников посыпали лестничные перила на всех этажах специальным порошком для снятия отпечатков пальцев. Пия считала это бессмысленным занятием, поскольку к перилам ежедневно прикасались десятки людей, но она держала свое мнение при себе, дабы в первый день после отпуска не вызвать неудовольствия Крёгера.

Тем временем толпа, собравшаяся на улице у входных дверей, рассеялась. Исчезла и госпожа Вайдауэр. В здании царила торжественная тишина, нарушаемая лишь щелчками фотокамер.

– Привет, Кристиан, – обратилась Пия к руководителю криминалистической службы. Он и Хеннинг стояли на коленях на лестничной площадке возле трупа, не обращая внимания на смрад и жужжавших мух.

– Привет, Пия, – отозвался Крёгер, не поднимая головы. – Взгляни-ка, что обнаружил господин судмедэксперт.

Пия и Кем Алтунай приблизились к ним. Доктор Хеннинг Кирххоф и Кристиан Крёгер работали вместе уже много лет и регулярно встречались в местах совершения преступлений, но между ними не было взаимной симпатии. Напротив, они не выносили друг друга, хотя каждый из них отдавал должное профессиональным качествам другого.

– Вот. – Хеннинг взял руку покойника, сжатую в кулак, и разогнул пальцы. – Если я не ошибаюсь, он держит в руке обрывок латексной перчатки.

– Ну и что? – Пия в недоумении встряхнула головой. – Что это может означать?

– Конечно, вполне вероятно, что у него была привычка совершать ночной обход с клочком латексной перчатки в руке. Может быть, он служил для него чем-то вроде фетиша, – произнес Хеннинг назидательным тоном, который способен был довести Пию до белого каления. – Я видел и не такое. Помнишь, пару лет назад один директор банка повесился в своем кабинете на бюстгальтере матери?

– Помню, – нетерпеливо перебила его Пия. – Какое это имеет отношение к данному покойнику?

– Никакого, – сказал Хеннинг. – Это может иметь некое отдаленное отношение к латексной перчатке. Но что вы скажете об этом?

Он поднял голову и велел жестом Пии и Кему следовать за ним вверх по лестнице. Примерно на пятой ступеньке остановился и указал на кровавое пятно на сером граните размером с ладонь.

– Это, вне всякого сомнения, часть отпечатка ботинка. И этот ботинок принадлежит отнюдь не Гроссману.

Пия внимательно рассмотрела тусклое пятно. Могло ли это служить доказательством того, что Гроссман был убит?

Внизу, в вестибюле, Штефан Тейссен вполголоса разговаривал по телефону, облокотившись на стойку, внимательно следя при этом за происходившим на лестнице и стараясь не проявлять своих чувств.

– Шеф! – один из экспертов перегнулся через перила четвертого этажа. – Поднимитесь сюда!

Кристиан Крёгер поднялся на четвертый этаж, держась как можно ближе к стене, чтобы не затоптать следы.

– С телом мы закончили. Можешь распорядиться, чтобы его забрали, – сказал Хеннинг Пии, после чего снял с себя комбинезон и аккуратно свернул его.

– Хорошо. Я распоряжусь, чтобы его доставили к тебе. Потребуется разрешение на вскрытие. Формальность, но без нее никак не обойтись.

– Будем надеяться, что получим его, хотя прокуратура становится все скупее и скупее. – Доктор Кирххоф закрыл свой чемодан и надел пиджак. – Отпуск пошел тебе на пользу. Выглядишь отдохнувшей.

– Спасибо, – сказала Пия, удивленная и в то же время обрадованная этим мимолетным замечанием, прозвучавшим в устах Хеннинга как комплимент. Если бы он им ограничился, это была бы одна из тех редких встреч с бывшим мужем, которые оставляли приятные воспоминания. Однако Хеннинг, проявлявший тонкое чутье только на работе, но отнюдь не в обхождении с окружающими, тут же испортил это впечатление.

– Очень рад, что ты встретила человека, который даст тебе чуть больше, чем дал я.

Эти слова не вызвали бы у Пии раздражения, если бы они не были произнесены покровительственным тоном.

– Если уж на то пошло, ты мне вообще ничего не предложил, – резко бросила она ему.

– Ну да. Прекрасная квартира, дорогой автомобиль, лошади, знания по криминалистике, из-за которых тебе завидуют многие твои коллеги. – Хеннинг многозначительно посмотрел на нее, подняв брови. – Я не назвал бы это ничем.

– Ты льстишь себе, – прошипела Пия.

Ей тут же вспомнилась шикарная, но совершенно бездушная квартира в старом доме во Франкфурте, в которой она провела столько одиноких часов, когда Хеннинг задерживался на работе, совершенно забывая о ней. Слишком долго терпела она такое отношение к себе, вплоть до того самого дня, когда он, даже не предупредив ее, отправился к месту происшествия на одну из горнолыжных баз в Австрии. Пия собрала вещи и уехала. Характерно, что Хеннинг заметил это лишь спустя две недели. Она больше не желала говорить на эту тему.