Александр Макколл-Смит - Слезы жирафа

Мма Рамотсве питала склонность к философским построениям, но лишь в известных пределах. Подобные вопросы, безусловно, звучат весьма заманчиво, но они порождают дальнейшие вопросы, на которые может не найтись ответов. И вы можете зайти в тупик – придется признать, что мир таков, каков он есть, и другим быть не может. Вот, например, всем известно, что мужчине нельзя находиться там, где рожает женщина. Это настолько очевидно, что совершенно не требует объяснений. Но в некоторых странах вдруг ни с того ни с сего решили, что мужчина должен присутствовать при рождении своего ребенка. Когда мма Рамотсве прочитала об этом в журнале, у нее перехватило дыхание. Но потом она задалась вопросом: почему бы отцу не посмотреть, как появляется на свет его ребенок, не встретить его в этом мире, не разделить радость с матерью? И не смогла придумать причину для запрета. Вопрос совсем не в том, должен ли отец там находиться. Конечно, не должен, это совершенно ясно. Но в чем причина запрета? В конечном счете ответ прост: моральные устои старушки Ботсваны говорят, что это дурно, а старушка Ботсвана с ее моралью, как известно, безоговорочно права. Считается, что права.

Конечно, в наши дни многие уже не придерживаются этой морали. Мма Рамотсве видит это по поведению школьников, которые задирают носы и не выказывают должного почтения к старшим. Когда она училась в школе, дети уважали взрослых и, разговаривая с ними, опускали глаза, а сейчас они смотрят тебе прямо в лицо, да еще и огрызаются. На днях она велела одному мальчишке – лет тринадцати, не больше – поднять пустую банку, которую он гонял по земле в парке. Мальчик посмотрел на нее с нескрываемым изумлением, а потом рассмеялся и ответил, что, если ей надо, пусть сама и поднимает, а он этого делать не собирается. Его дерзость так потрясла мма Рамотсве, что она не нашла что ответить, и мальчишка неторопливо ушел, заставив ее онеметь от неожиданности. В годы ее молодости любая женщина на ее месте поймала бы негодника и хорошенько отшлепала. Но сегодня нельзя отлупить на улице чужого ребенка – разразится жуткий скандал. Мма Рамотсве была современной женщиной и не одобряла телесных наказаний, но иногда начинаешь сомневаться в своей правоте. Стал бы этот мальчишка мусорить на улице, если бы знал, что любой прохожий может его наказать? Пожалуй, не стал бы.

Размышлять о предстоящем замужестве, о переезде и наказании мальчишек, конечно, замечательно, но каждодневная рутина тоже требовала внимания. Для мма Рамотсве это означало, что в понедельник утром она должна открыть Женское детективное агентство № 1, как делала каждый понедельник, даже если не было никаких шансов, что кто-нибудь зайдет или позвонит. Мма Рамотсве считала необходимым держать данное слово, а вывеска на двери агентства гласила, что оно работает ежедневно с девяти до пяти. На самом деле клиенты никогда не обращались к ней утром, только во второй половине дня. Почему это так, мма Рамотсве не имела ни малейшего представления, хотя подозревала, что клиенту необходимо собрать все свое мужество, прежде чем переступить ее порог и рассказать, что именно его тревожит.

Итак, мма Рамотсве сидела и пила вместе со своей секретаршей редбуш, который мма Макутси каждое утро заваривала для них обеих. Секретарша была ей в общем-то не нужна, но если относиться к бизнесу всерьез, в офисе непременно должен находиться кто-то, кто отвечал бы на телефонные звонки и принимал сообщения, когда мма Рамотсве там нет. Мма Макутси набрала девяносто семь процентов на экзаменах по секретарскому делу. Она была высококлассной машинисткой, и использовать ее в таком скромном бизнесе было, пожалуй, излишним расточительством. Но она была приятной собеседницей, женщиной доброжелательной и, самое главное, проницательной.

– Мы не имеем права рассказывать о наших делах, – особо подчеркнула мма Рамотсве, нанимая ее на работу, и мма Макутси торжественно кивнула.

Мма Рамотсве не ожидала, что та проникнется идеей конфиденциальности, ибо люди в Ботсване любят поболтать о том о сем, и искренне удивилась, когда мма Макутси действительно ею прониклась. Вскоре выяснилось, что ее секретарша даже никому не говорит, где именно работает: в одном офисе «неподалеку от холма Кгале». Такая таинственность была совершенно лишней, но свидетельствовала о том, что секреты клиентов для нее святы.

Утренний чай с мма Макутси стал своего рода ободряющим ритуалом, но оказался полезен и с профессиональной точки зрения. Мма Макутси была невероятно наблюдательна и внимательно прислушивалась к любым обрывкам слухов, которые могли бы принести пользу делу. К слову сказать, именно от нее мма Рамотсве узнала, что один среднего ранга чиновник из Планового управления сделал предложение сестре владелицы фирмы «Срочная химчистка». Поначалу эти сведения казались чисто светскими, но, когда владелец супермаркета нанял мма Рамотсве, чтобы выяснить, почему ему не дали лицензию на строительство химчистки рядом с его магазином, было полезно понимать, кому именно невыгодно наличие конкурирующей фирмы. Эта информация позволила мма Рамотсве не делать лишней работы. Ей оставалось только намекнуть тому чиновнику, будто многие в Габороне говорят, что он пользуется служебным положением в личных целях. Разумеется, когда ей об этом рассказывали, мма Рамотсве яростно спорила и уверяла, что никакой связи между «Срочной химчисткой» и трудностями владельца супермаркета с получением лицензии нет и быть не может. Она даже говорила, что сама мысль об этом возмутительна.

В тот понедельник мма Макутси не могла сообщить ничего важного. Она провела замечательный тихий уикэнд с сестрой, работавшей в больнице принцессы Марины. Они купили ткань и начали шить платье для дочери сестры. В воскресенье сходили в церковь, где во время пения гимна одна женщина потеряла сознание. Сестра помогла привести ее в чувство, после чего они напоили бедняжку чаем в церковном приделе. Женщина была ужасно толстая, сказала мма Макутси, а в церкви было очень душно, но она быстро пришла в себя и выпила аж четыре чашки. Женщина приехала с севера, и во Франсистауне у нее двенадцать детей.

– Слишком много, – сказала мма Рамотсве. – В наши дни иметь двенадцать детей ни к чему. Правительство должно запретить людям рожать больше шести. Шестерых вполне достаточно. Ну, в крайнем случае семь или восемь, если ты в состоянии их прокормить.

Мма Макутси согласилась. У нее было четыре брата и две сестры, и она считала, что это помешало ее родителям уделить достаточное внимание образованию каждого ребенка.

– Чудо, что я получила девяносто семь процентов, – сказала мма Макутси.

– Если бы вас в семье было трое, вы получили бы больше ста, – предположила мма Рамотсве.