Рекс Стаут - Познакомьтесь с Ниро Вульфом

Конечно же, это была картина Вульфа, и картина что надо, но вот о чем я размышлял, сидя в кинотеатре: хотя она строилась на фактах, используемых без натяжек, то же самое можно было сказать и о воззрениях тысячелетней давности, гласивших, что Солнце обращается вокруг Земли. Это не противоречило ни одному из известных тогда фактов. Но вот что сказать о фактах неизвестных? Между тем Вульф ставит на кон десять штук и свою репутацию ради того, чтобы Барстоу выкопали. Как-то один клиент заявил Вульфу, что тот несказанно беспечен. Мне это понравилось, да и Вульфу тоже. Но это не спасало от тягостных опасений, что при вскрытии Барстоу обнаружат обычный коронарный тромбоз и никаких инородных тел в брюшной полости. Тогда целую неделю все стражи законности, начиная с окружного прокурора и заканчивая рядовым фараоном в Бат-Бич, будут потешаться над нами, экономя двадцать центов, которые могли бы потратить на Микки Мауса. Я был не настолько упертым, чтобы отказывать человеку в праве на ошибку, но понимал, что тот, кто, подобно Вульфу, кичится свой непогрешимостью, просто обязан всегда оказываться правым.

И все-таки в некоторых вещах я твердо стоял на своем. Какими бы великими ни были мои терзания, я все равно не сомневался, что Вульф прав. С тем я и отправился спать, когда по возвращении из кино обнаружил, что Вульф уже поднялся в свою спальню.

Следующим утром я проснулся в начале восьмого, но из кровати выбираться не спешил. Знал, что, если встану и оденусь, все равно буду слоняться без дела. Бессмысленно было привозить Анну Фиоре до того времени, как Вульф спустится из оранжереи. Я лежал, позевывая, и разглядывал лесной пейзаж, фотографию родителей, а потом вновь закрыл глаза – не для того, чтобы вздремнуть, ибо выспался, а чтобы посмотреть, сколько уличных звуков смогу распознать. За этим занятием и застал меня Фриц.

– Доброе утро, – поприветствовал его я. – Мне, пожалуйста, грейпфрутовый сок и чашечку шоколада.

Фриц улыбнулся. Улыбка у него была приятная, рассеянная. Шутки он понимал, но отвечать на них никогда не пытался.

– Доброе утро. Внизу джентльмен. Он хочет повидаться с мистером Вульфом.

Я сел:

– Как его зовут?

– Представился Андерсоном. Визитки не дал.

– Что?! – Я спустил ноги с кровати. – Так-так-так-так. Это не джентльмен, Фриц, это нувориш. И мистер Вульф надеется, что скоро богатства у него поубавится. Скажи ему… Нет, не утруждайся. Я сейчас спущусь.

Я смочил лицо холодной водой, оделся на скорую руку и наспех причесался. Затем спустился вниз.

Когда я зашел в кабинет, Андерсон и не подумал встать. Он так загорел, что на улице с первого взгляда я его и не узнал бы. Вид у него был сонный и раздраженный, волосы причесаны не аккуратнее моих.

Я назвался:

– Арчи Гудвин. Не думаю, что вы меня помните.

Он даже не пошевелился в кресле:

– Не помню, простите. Я пришел повидаться с Вульфом.

– Да, сэр. Боюсь, вам придется немного подождать. Мистер Вульф еще не встал.

– Недолго, надеюсь.

– Не могу знать. Сейчас выясню. Прошу меня извинить.

Я смылся в прихожую и какое-то время постоял у подножия лестницы. Мне было необходимо решить, захочет ли Вульф нарушить заведенный распорядок ради этого визитера. Было без четверти восемь. В конце концов я поднялся по лестнице, прошел по коридору и остановился футах в десяти от его двери, там, где на стене располагалась кнопка. Нажав ее, я тут же услышал его тихий голос:

– Ну?

– Отключите рубильник. Я войду.

Раздался щелчок, после которого донеслось:

– Входи.

В постели Вульф являл собой нечто невозможное: пока не увидишь воочию, ни за что не поверишь. Сие зрелище я наблюдал часто, но оно оставалось сущим пиршеством для моих глаз. Сверху в любое время года обязательно располагалось толстое черное шелковое одеяло. Оно отвесно спускалось во все стороны с возвышения посередине, и, чтобы увидеть лицо Вульфа, нужно было встать как можно ближе, а затем наклониться и заглянуть под балдахин над изголовьем. Этот навес из черного шелка простирался на фут дальше вульфовского подбородка и довольно низко свешивался с трех сторон. Под ним-то, словно лик божества в храме, из белой подушки выступала его большая жирная физиономия.

Из-под одеяла появилась рука Вульфа и дернула за шнур, свисавший справа. Балдахин сложился и отошел назад к спинке кровати. Вульф сощурился. Я сообщил ему, что внизу его ожидает Флетчер Т. Андерсон.

Он выругался. Мне не нравилось, когда он ругался. Это действовало на нервы. А все потому, что в его устах, как он однажды поведал, ругательство было не выплеском эмоций, а обдуманным изъявлением глубинного желания. Ругался он редко, но в то утро изрыгал проклятия одно за одним. Наконец он прорычал:

– Уйди! Давай убирайся!

Заикаться мне тоже не нравилось:

– Но… Но… Андерсон…

– Если мистер Андерсон хочет увидеть меня, он может подождать до одиннадцати. Но это излишне. За что я тебе плачу?

– Очень хорошо, сэр. Конечно же, вы правы. Я нарушил правило и получил нагоняй. Но теперь, когда с этим покончено, могу я предположить, что было бы все-таки неплохо увидеться с Андерсоном…

– Не можешь.

– А десять тысяч долларов?

– Нет.

– Во имя всего святого, сэр, почему нет?

– Черт побери, ты изводишь меня! – Вульф повернул голову на подушке, вытянул руку и ткнул в мою сторону пальцем: – Да, изводишь. Но временами это бывает весьма полезно, так что я не буду брюзжать. Вместо этого я отвечу на твой вопрос. Я не встречусь с мистером Андерсоном по трем причинам. Во-первых, я еще не встал с постели, я не одет и пребываю в дурном настроении. Во-вторых, ты вполне можешь и сам уладить с ним дело. В-третьих, я усвоил науку эксцентричности: стоит ли трудиться над созданием репутации чудака, если при малейшем подстрекательстве возвращаешься к нормальному образу действий? А теперь убирайся! Немедленно.

Я вышел из спальни, спустился вниз в кабинет и сообщил Андерсону, что если он готов подождать, то может увидеться с мистером Вульфом в одиннадцать часов.

Естественно, он ушам своим не поверил, а когда убедился, что ничего иного не услышит, то взорвался. Судя по всему, особенно его возмущало, что он прибыл в дом Вульфа прямо из спального вагона с Центрального вокзала, хотя я не понимал, что здесь такого. Я объяснил ему несколько раз, в чем тут штука: такая вот странность, ничего не попишешь. Сказал и о том, что вчера был в Уайт-Плейнсе, поэтому в курсе ситуации. Это как будто его немного успокоило, и он начал забрасывать меня вопросами. Я скармливал ему историю по кусочкам, и меня от души повеселило выражение его лица, когда он узнал, что Дервин пригласил Бена Кука. Выслушав все, он откинулся в кресле, потер нос и устремил взгляд куда-то над моей головой.