Хьелль Ола Даль - Человек в витрине

– Но из-за чего они поссорились?

– Бог знает. Во всяком случае, мне об этом неизвестно.

– У Рейдара было много врагов?

Арвид широко улыбнулся:

– Если вы имеете в виду ссору с Юнни, то это просто глупость. Должно быть, Рейдар каким-то образом его оскорбил. Нам казалось, что пройдет время и Юнни вернется поджав хвост.

– Почему антиквариат? – вежливо спросил Фрёлик.

– Еще кофе хотите?

– Нет, спасибо. – Фрёлик наблюдал, как хозяин подливает себе портвейна. На конце его синевато-багрового носа росли два седых курчавых волоска. Фрёлик повторил вопрос.

– Ах, долго рассказывать. Все началось с бумаги. – Фольке-Есперсен скрестил руки над животом.

– С бумаги?

– Да. Знаете, никто из нас не получил хорошего образования. Эммануэль в юности работал учеником каменщика. Кстати, это он построил соседний дом – вы проходили мимо, когда направлялись ко мне. Конечно, не один построил, а вместе с другими… А я начинал мелким клерком в банке, который давно разорился. Рейдар был самым умным из нас, но именно он учился меньше всех. Он работал курьером в «Афтенпостен». В молодости Рейдар был идеалистом. Он, например, довольно долго верил, что можно разбогатеть честным путем.

Фрёлик поднял голову и встретился с добродушной улыбкой сидевшего напротив Арвида.

– Вместе с тем Рейдар отличался практичностью. Не выносил, когда выбрасывают хорошие, по его мнению, вещи. Так, он выяснил, что типографии выкидывают много бумаги – той, что остается на рулонах. На каждом рулоне оставалось по нескольку метров. Если учесть, сколько бумаги требуется в газетном производстве, выходило довольно много. На каждом рулоне оставалось примерно вот столько. – Арвид показал пальцами. – Бумага превосходного качества, а ее просто выкидывали, потому что не знали, что с ней делать.

Фрёлик кивнул.

Потеплев от воспоминаний, Арвид наклонился вперед и доверительно продолжал:

– И никто не считал, сколько там этих остатков. Рейдару бумага доставалась даром. Его даже благодарили за то, что он вывозит рулоны с остатками из типографий. А между тем в то время во многих странах мира газетная бумага была в дефиците.

– И Рейдар ее перепродавал?

Фольке-Есперсен кивнул:

– Из его невинного хобби выросло целое предприятие. Он неплохо заработал на бумажных остатках, а потом переключился на антиквариат и предметы старины.

– Кому он продавал бумагу?

– Всем, кому она была нужна. Еазеты выпускают и в Южной Америке, и во многих странах Африки…

Фрёлик кивнул.

– А потом, значит, он переключился на антиквариат?

– Точно, – кивнул Арвид.

– Почему?

– Даже не знаю… – Арвид снова выпрямился. – Наверное, причин было несколько. Естественно, самыми важными стали финансовые. С бумагой, перед тем как продавать ее, нужно было повозиться – ну, то есть перемотать остатки на новые рулоны, чтобы потом ее можно было заново использовать в газетном производстве. Пока Рейдар получал остатки за спасибо, производственные и транспортные расходы окупались, но потом и типографии смекнули, что глупо выкидывать деньги… К тому же во всем мире начался экономический спад, а вырубать джунгли тогда еще не додумались. В наши дни бумагу делают из эвкалиптов и дешевой русской древесины… В общем, бумажный бизнес заглох.

– Но все-таки, почему именно антиквариат?

Арвид вскинул голову.

– Почему не что-нибудь другое? – пояснил Фрёлик. – Почему его так заинтересовали предметы старины?

Арвид пожал плечами, развел руками и широко улыбнулся:

– Понятия не имею!

Фрёлик молча смотрел на него. Арвид мелкими глотками пил портвейн и улыбался.

– Наверное, какое-то отношение к делу имела любовь Рейдара к предметам, красивым вещам, – сказал он. – Может быть, на него повлияла и Маргрете – мать Карстена, которая давно умерла. Маргрете была ужасной снобкой. Обожала окружать себя красивыми, дорогими вещами. Но главное, Рейдар вбил себе в голову, что деньги можно делать на отбросах, то есть на том, что другие выбрасывают на помойку. В этом смысле он… Рейдар мыслил очень прогрессивно, так сказать, оказался впереди своего времени. Теперь все перерабатывают, переделывают, пере… не знаю что. Конечно, вы правы. Все должно было начаться с чего-то конкретного. Я уже не помню, с чего именно. Рейдар вдруг начал скупать и продавать всякие диковинки, а потом выяснилось, что мы, все трое, неплохо на этом зарабатываем. Но с чего все началось – я уже и не помню.

Фрёлик записал: «Почему антиквариат? Арвид Ф.-Е. ответа не знает». Он задумчиво погрыз ручку и спросил:

– Вчера вы больше не общались с братом?

– С которым?

– С Рейдаром. Вы с ним потом, позже не общались?

Арвид медленно покачал головой.

Фрёлик неуверенно улыбнулся, не зная, как лучше выразиться.

– А ведь немного странно, верно? – негромко спросил он.

– Что странно?

– Ну… Он сорвал сделку, ранил вашу собаку…

– Я ему не звонил.

– А Эммануэль?

– Об этом вам лучше спросить у самого Эммануэля.

Фрёлик окинул внимательным взглядом сидевшего напротив старика. Он вдруг показался ему брюзгливым и ото всего отрешенным.

– Вы с Эммануэлем вчера ничего не планировали в связи с Рейдаром?

– Что значит «не планировали»?

– А вот что. – Фрёлик закрыл блокнот. – Если бы я, например, столкнулся с таким ожесточенным сопротивлением собственной сестры – брата у меня нет, – я бы, наверное, попробовал с ней поговорить, объясниться. По-моему, такой шаг вполне естествен.

– Конечно, именно так мы и собирались поступить.

– В самом деле? Но так и не осуществили своего замысла?

– Нет.

– Значит, вы не пытались связаться с Рейдаром?

– Нет.

Фрёлик взял блокнот.

– Заранее извините за неприятный вопрос, – осторожно начал он, – но такая уж у меня работа. Я вынужден спросить, где вы были в пятницу вечером.

– Здесь.

– В своей квартире? Один?

– С собачкой Сильви.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вечером вы были дома?

– Думаете, я способен убить родного брата?

Фрёлик напустил на себя виноватое выражение:

– Прошу прощения, но мне нужно получить ответ на поставленный вопрос.

– Н-нет, не думаю, что кто-нибудь может это подтвердить.

– Вам кто-нибудь звонил?

Есперсен покачал головой.

– Может быть, вы выводили собаку на прогулку и вас кто-нибудь видел?

– Сильви делает свои дела в ящике на веранде…

– Вы долго пробыли у ветеринара?

– Когда вернулся, было уже темно. По-моему, мы были дома в пять или пол шестого.

– Хорошо, – буркнул Фрёлик, поднимая голову. – И последнее. Вам что-нибудь говорит число сто девяносто пять?

– Сто девяносто пять? – Арвид медленно покачал головой. – Нет. По-моему, нет…