С. Грэй - Темные горизонты

Никакого парижского очарования. Потолок в побелке, обитый коричневым вельветом диван «украшают» грязно-оранжевые подлокотники, телевизор – реликт начала девяностых, у стены – несколько картонных коробок, заклеенных скотчем, под кофейным столиком – грязный носок, словно Пети уезжали в спешке. По крайней мере, тут было тепло. Даже слишком. Я сняла пальто Клары.

– Ты уверен, что это та квартира? – Я все еще шептала.

– Ключ подходит. И на двери было написано 3-В.

– Но… это не может быть та квартира, верно? Она нежилая. Может, тут во всех квартирах одинаковые замки.

– Подожди, я проверю.

Я остановилась в центре комнаты, а Марк вернулся в коридор. На стене над диваном висела одна-единственная фотография в рамке: на снимке была запечатлена молодая женщина на ветру, веснушчатая, пряди черных волос разметались по щекам. Женщина улыбалась, но ее взгляд был пустым. Присмотревшись, я поняла, что это вырезка из какого-то журнала.

– Да, квартира точно та. – Марк выдавил из себя улыбку. – Ладно тебе, все не так плохо.

– Серьезно? – Я тоже улыбнулась, чтобы показать, как ценю его попытку поднять мне настроение.

– Она довольно большая. Квартиры в Париже обычно крохотные.

Я притопнула.

– Могли бы и пол подмести.

– Да, много времени это бы не заняло. – Марк сел на диван и достал свой айпад.

– Что ты делаешь?

– Настраиваю вай-фай. Ты не против? Тебе нужна какая-то помощь?

– Мне нужно в туалет.

– Сама справишься? – поддразнил он меня.

– Ха-ха.

В санузле действительно оказалась та же ванна на ножках, что и на снимке (тут даже было то же бордовое полотенце). В ванне я увидела седой лобковый волос, прилипший к эмали у водостока. Сплошное разочарование, как и гостиная. Унылая белая плитка на стенах, надбитый керамический умывальник, покрывшийся пятнами ржавчины, часть потолка почернела от плесени. Унитаз весь в известковом налете, и хотя сиденье выглядело чистым, я не была готова опускаться на него, пока сама тут все не продезинфицирую, поэтому, с трудом удерживая равновесие, присела над унитазом. Рулон туалетной бумаги был всего один – серой и жесткой, мы такой пользовались в школе. Я раздраженно вспомнила о двенадцати рулонах трехслойной мягкой туалетной бумаги, которую купила для Пети в «Вулворте».

Из-за смены часовых поясов я не очень хорошо себя чувствовала: голова кружилась, перед глазами все плыло, пол словно раскачивался. Я, пошатываясь, вернулась в гостиную. Марк, нахмурившись, смотрел на свой айпад. Я попыталась послать сообщение маме, но ничего не получилось.

– Не понимаю. Я включила роуминг еще до того, как мы сошли с самолета. Может быть, тут нет сигнала?

Марк даже голову не поднял.

– Мы в Париже. Как тут может не быть сигнала?

– Но ведь вай-фай тут должен быть?

– Его нет.

– Что? Должен быть. Разве Пети не послали тебе пароль к вай-фаю?

– Я просмотрел список доступных подключений. Их имени там нет. Единственный вай-фай с достаточно сильным сигналом запаролен. Наверное, это чей-то из соседей.

– Отлично.

– Наверное, модем надо перезагрузить.

– Где он?

– Должен быть где-то тут.

Полки за стареньким телевизором оказались пустыми, поэтому я посмотрела в спальне (шкафы были заперты), потом в кухне, которая оказалась такой же обшарпанной и грязной, как и ванная: потертый линолеум, старый грохочущий холодильник, шкафчики из темного дерева с облупившимся лаком. Из бытовой техники я обнаружила только сломанный электрочайник, утюг и кофеварку с треснувшей чашкой.

– Модема тут нет, если только он не заперт в спальне. Как же позвонить нашим?

– Давай устроимся здесь, поспим, а потом придумаем, что делать, ладно? – Не дожидаясь ответа, Марк разулся и отправился в спальню.

– Но вдруг что-то случилось? – Я последовала за ним. – Что, если Хейден заболела? Что, если им нужно будет срочно с нами связаться? – Мой страх вернулся.

– Стеф, ты же знаешь, что с ней все в порядке. И понимаешь, что сейчас ее балуют твои родители. – Марк устроился на кровати и взбил подушку. – Не так уж плохо. Белье чистое. – Потом он принюхался к подушке. – Пылью пахнет.

И зевнул. Большая ошибка – меня это привело в ярость.

– Марк, почему ты, ко всем чертям, меня не слушаешь?! Мне нужно позвонить Хейден!

Я знала, что веду себя капризно и иррационально, но просто не смогла сдержаться. До этого момента я не понимала, насколько меня утомила поездка, и слова Марка о том, что именно мне следует думать о дочери, стали последней каплей. Как будто все веселье по дороге сюда было лишь иллюзией, а настоящая я – эта параноидальная истеричка.

Но вместо того, чтобы сорваться, Марк прищурился, встал и обнял меня.

– Слушай… – Он провел кончиками пальцев по моей шее, как делал в первые месяцы нашего романа. Его рубашка пахла пóтом и едой из самолета, но мне было все равно. – С ней все в порядке. С Хейден все в порядке. Мы примем душ, поспим, а потом найдем кафе с вай-фаем. Обещаю. Я свяжусь с Пети, узнаю, что за чертовщина творится, а ты позвонишь родителям.

Я отстранилась.

– Не знаю, Марк. Это место… Мы действительно хотим провести здесь целую неделю? – Я посмотрела на свое отражение в зеркале встроенного в стену шкафа. Я выглядела толще и ниже, чем обычно, волосы грязные, лицо опухшее и мучнистое. Отражение словно насмехалось надо мной. – Дверь этого здания… сюда любой может войти. Она даже не запирается.

Марк вздохнул.

– Стеф, ну же… Давай отдохнем немного и посмотрим, какие у нас будут впечатления после этого. В гостиницу мы всегда успеем пойти. – Он опять устроился в кровати и похлопал по матрасу. – Иди сюда.

Помедлив, я так и сделала. Матрас был очень удобным, что уже немаловажно. Марк взял меня за руку и уже через пару секунд тихонько засопел. А я лежала и смотрела в потолок.

Не помню, как я заснула. Зато помню, что разбудило меня. Кто-то молотил кулаками по двери квартиры.

– Все хорошо. Все в порядке, – шепчу я Стеф, похлопывая ладонью по ее бедру, чтобы она не поднималась и не шла им навстречу, не столкнулась с ними в коридоре. – Я проверю, как там Хейден.

Только пройдя полквартиры и наткнувшись на низкий журнальный столик в гостиной – столик, которого там быть не должно, – я понимаю, что мы не дома. Но я все еще ничего не вижу и все еще не помню, где же мы.

– Где она? – говорит Стеф где-то за моей спиной, в мертвой тьме.

Я слышу, как она чем-то шуршит, что-то падает на пол. Я провожу кончиками пальцев по чужой стене, и меня бросает в холодный пот. Ладонь натыкается на рамку фотографии, на каминную полку, но тут Стеф наконец-то находит свой телефон, и свет слепит мне глаза.

Мы одновременно вспоминаем, где находимся, и Стеф с облегчением вздыхает.