Кейт Родс - Убивая ангелов

– Пялиться – неприлично, – шепнула я. – Давай разделимся, тогда и увидеть сможем больше.

Мой спутник растворился в толпе, оставив меня одну посреди зала ровно в тот момент, когда мимо с заставленным шампанским подносом проплывал официант. Робость Бернса передалась, должно быть, и мне, потому что я собиралась взять апельсинового сока, но тут неожиданно для себя схватила бокал и залпом его осушила.

– Полегче, юная леди, а то уснете, не дослушав речей.

У смотревшего на меня мужчины было тонкое, выразительное лицо. Высоковат, волосы каштановые, волнистые, кожа на скулах усыпана веснушками. В единый ансамбль это все объединяла улыбка, открытая и искренняя. Голос у него был тоже интересный – веселый и раскатистый, каждое слово выкатывалось медленно, словно за щеками у него лежали шарики.

– Бывали в «Альби» раньше? – спросил незнакомец.

– Никогда.

– Эндрю Пирнан. – Он протянул руку с хрупкой ладонью и длинными, ломкими на вид пальцами. – Рад познакомиться. – Наклонившись, он добавил шепотом: – Они безобидные. И не волнуйтесь – вы здесь самая симпатичная девушка.

Пирнан оказался бесценным источником информации, или, если угодно, сплетником. Едва ли не о каждом из гостей он мог рассказать что-то интересное.

– Вон тот парень – торговый магнат. – Он кивнул в сторону пожилого, заметно горбящегося мужчины. – Богат, как Крез, и, как говорят, фут-фетишист [12] Фут-фетишизм – сексуальное влечение к ступням. . Если спросит про размер обуви, считайте, вам крупно повезло.

Я невольно хихикнула. Следующие минут двадцать мой новый знакомый рассыпал свои блестящие комментарии, словно считал своим долгом развлекать меня. Взгляд его светло-карих глаз то и дело останавливался на моем лице, проверяя, на месте ли улыбка. Вьющиеся волосы придавали ему немного детский вид, но его рот взяли в скобки глубокие складки. Ему могло быть и тридцать, и сорок пять.

На другой стороне зала мое внимание привлек человек, переходивший от гостя к гостю и флиртовавший едва ли не с каждой женщиной. Пожалуй, он принадлежал к тем мужчинам вроде Джорджа Клуни и Клинта Иствуда, что не следуют общепринятым правилам. Сочетание приятной внешности и дерзкой самоуверенности действовало безотказно: женщины с любопытством поворачивались, хотя ему и было за шестьдесят. Его седые волосы сияли здоровьем, а глубокий загар на обветренном лице могло оставить только многолетнее знакомство с тропическим солнцем.

– Кто это? – спросила я.

– Макс Кингсмит, глава банка «Энджел», вечно молодой. Хотите верьте, хотите нет, у него новая малышка. – Пирнан стоял так близко, что я могла бы сосчитать веснушки у него на лице.

– Как может банк называться «ангельским»?

– Основатели – семья квакеров [13] Квакеры – ныне: участники движения «Религиозное общество друзей», куда входит широкий спектр протестантских и околопротестантских религиозных организаций. . Прибыль шла на поддержку бедных.

– А теперь такие, как вы, спускают деньги на «Ламборгини».

– Такая юная и такая циничная. – Эндрю широко улыбнулся. – Но не вините меня. Я – мошенник, но не ростовщик.

– И кого облапошиваете?

Мужчина сделал жест рукой, включив в него едва ли не всех собравшихся.

– В основном вот этих. За все годы я надул их на миллионы.

– Вы – молодец. Так им, наверное, и надо.

Пирнан посмотрел на меня сверху:

– А вы очень откровенны.

– Хотите сказать, груба.

Взгляд Эндрю приклеился к моим губам, словно в ожидании очередного оскорбительного выпада, но тут я вспомнила совет Лолы насчет отработки навыков обольщения. Собеседник представлялся идеальным объектом: самоуверенный – подошел к незнакомке без всяких рекомендаций, если не считать улыбки в стиле Бастера Китона. Но в другом конце зала хмурился Бернс, и я ощутила укол вины. Инспектор поднял руку и многозначительно постучал по часам, напоминая, что мы здесь по делу.

– Вы знали Лео Грешэма? – спросила я.

Вопрос застал Пирнана врасплох.

– Да, и довольно-таки хорошо. Наши пути частенько пересекались на таких вот мероприятиях. Мне приходится иметь дело со многими сборщиками средств. Скучный народ. А вы?

Я покачала головой.

– Каким он был?

– Скажу так: он определенно знал, как хорошо провести время. – Эндрю помолчал, наблюдая, как я выпиваю второй бокал. – Еще?

– Пожалуй, нет. Не хочу рухнуть до прибытия закусок.

– Расскажите о себе. – Мой собеседник прошелся по мне оценивающим взглядом. Может быть, он впервые видел женщину в дешевом платье и с сумочкой, не попадающей в тон к туфлям.

– Меня зовут Элис, любимый цвет – бирюзовый, я – психолог, – ответила я.

– Мозгоправ среди банкиров?

– Долгая история, не хочу вас утомлять.

– Не получится. – От Эндрю шел запах лосьона, странное сочетание корицы и сандала. – Держу пари, ваш муж где-то рядом, в баре, пробивает сделку.

– Ошибаетесь, – улыбнулась я. – Сказать по правде, я – шпион.

Шампанское начало брать свое, и внимание Пирнана после шести месяцев полного воздержания от общения с мужчинами вполне могло тоже ударить мне в голову. Он уже приготовился спросить о чем-то еще, но тут звук гонга пригласил гостей к столу, и какая-то пожилая женщина схватила меня за руку и потащила в обеденный зал, треща без умолку, будто мы старые подруги. Я оглянулась – новый знакомый смотрел мне вслед. Его уже обступила кучка бизнесменов, и он, несомненно, очаровывал и их тоже. Похоже, его миссия состояла в том, чтобы собирать секреты всех сюда пришедших.

Все гостьи следовали в одном направлении, соблюдая клубную традицию – леди садятся первыми. Словно попав в Хогвартс, я смотрела на висящие над обеденными столами пятирожковые люстры. Моя компаньонка расписывала свои хвори и немочи, перечень которых оказался настолько велик, что лишал меня, к счастью, необходимости отвечать: диабет, ревматизм, подагра… На этом фоне мои синяки выглядели мелочью, так что я имела возможность изучить фрески, украшавшие обеденный зал. По стенам скакали охотники, из-за деревьев выглядывал лисий хвост.

Бернс куда-то пропал, и меня посадили за стол с престарелыми аристократами. Разговор касался самых увлекательных тем: увеличение налога на наследство, упадок консерватизма, положение на Ближнем Востоке. Меню взяли прямо из поваренной книги позапрошлого века: сначала тушеные креветки под густым слоем масла, потом чуть суховатый палтус. Обратившись к сидевшему справа мужчине, я спросила, не приходилось ли ему работать с Лео Грешэмом, но он посмотрел сквозь меня.

– Пренеприятное дело. Не передадите вино?

Схватив бутылку, сосед тут же повернулся ко мне спиной, но остальные, по крайней мере, пытались проявить радушие, хотя и были как минимум вдвое старше меня. Женщина напротив, узнав, что я психолог, рассказала о своем сумасшедшем дяде, любившем разгуливать нагишом по саду, пока его не увезли в больницу. Блюда менялись одно за другим: тушеная баранина, говядина на серебряных подносах, три разных вида вин… Предметы стали терять четкость, хотя я и старалась сдерживаться, и в какой-то момент стало ясно, что вечер прошел впустую. Клуб «Альбион» сомкнул ряды, не желая делиться своими секретами с парочкой чужаков. К тому моменту, когда подали клубничный десерт, я умирала от желания выпить крепкого черного кофе. Может, выйти из-за стола, выскользнуть на улицу, поймать такси и вернуться домой? Я уже спланировала побег, когда рядом материализовался Эндрю Пирнан.