Джозеф Джефферсон Фарджон - Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник)

– Хорошо! – Он тоже засмеялся. – Только, чур, вы первая!

– Ну, слушайте. Это произошло перед ужином, сразу после того, как вас перевезли сюда. Уйдя от вас, я стала очевидицей маленькой комедии. Или трагедии? Мисс Уайлдинг – вы с ней уже знакомы?

Джон кивнул:

– Она заглянула сюда незадолго до вас. Потом ушла с лордом Эйвлингом – кажется, чтобы почитать ему пьесу.

– Вот как? – Надин немного помолчала и продолжила: – Мисс Уайлдинг спускалась по лестнице. Я уже переоделась, она еще нет. Томас – один из лакеев, мне он не нравится, за ужином чуть не опрокинул мой бокал с шампанским – выскочил из тени и сунул ей конверт. Пока мисс Уайлдинг разглядывала конверт, откуда-то появился – совершенно бесшумно, по-кошачьи – Чейтер и врезался в нее. Она выронила конверт, он поднял его и отдал ей с извинениями. Но я заметила, что сначала он прочитал надпись на конверте.

– Звучит неважно, – заметил Джон. – Но, возможно, это мелочь, не заслуживающая внимания?

– Возможно, – согласилась Надин. – Но после этого, поднимаясь по лестнице, мисс Уайлдинг была вся красная. Чейтер бросился бы за ней вдогонку, если бы я не попросила у него огонька.

– Понятно. Он дал вам прикурить?

– Весьма неохотно.

– Что произошло дальше?

– Он сказал: «Прохладный вечерок, не правда ли?» – и поспешил вверх по лестнице следом за мисс Уайлдинг… Звучит как отъявленная сплетня, понимаю. Обычно я не сую нос в чужие дела. Что ж, вы сами напросились.

– Спасибо, что просветили.

– О нет, мне нужна полноценная оплата!

Джон сделал вид, будто ему стыдно.

– Я говорю вам это лишь потому, что вы попросили, – промолвил он. – Если в ваших сведениях ничего не содержится, то в моих и подавно. Вы суеверны?

– Мне простительно, я скорбная вдова.

– В таком случае вам следует знать, что здесь остаются ночевать тринадцать гостей.

– Ровно тринадцать? – воскликнула Надин, выдавая тоном сомнение в собственной неуязвимости. – Вы хорошо посчитали?

– Это сделал за меня мистер Тейверли.

– Надеюсь, вы-то не суеверны?

– Не больше, чем вы! Но даже будь я позорно суеверен, теория Тейверли позволяет мне успокоиться. Он сказал, что несчастье может произойти с тем, кто перешагнет тринадцатым через порог дома.

– Кто же тринадцатый?

– Чейтер. И вот что я вам скажу, Надин: если он позволит себе пакость по отношению к вам, то поплатится за это! Помяните мое слово.

Надин серьезно посмотрела на него и встала с пуфа, на котором сидела:

– Будьте осторожны, Джон! – Она протянула ему руку. – Я бы не простила себе, если бы с вами случилась беда. Ну все, время прощаться.

Он задержал ее руку в своей:

– Спокойной ночи. Я не питаю никаких иллюзий. Но все мои слова были серьезными. Очень серьезными!

В ту ночь многим не спалось. Золотистый ретривер Хейг беспокойно расхаживал по своему вольеру рядом с запертой мастерской и нюхал воздух холодным черным носом. Неприятные события предчувствовал не он один. Олень, обреченный на то, чтобы утром быть изгнанным ловчими из зарослей вереска и папоротника, вскинул голову, предчувствуя скорую опасность, но и сознавая свое достоинство. Ему пошел пятый год, и он только что перешел из категории подростка в категорию зрелого рогатого красавца. Потом он опустил голову и снова сделался невидим, почти прижав рога к спине. Фазан в роще близ Брэгли-Корт по неведомой причине встрепенулся во сне. Горностаев рядом не было. Неужто сама невероятная смерть уронила на его крыло тень, подыскивая себе новую жертву? Хитрый старый лис, полакомившийся мышами и жуками, дольше обычного обустраивался в земляной норе в глубине Майл-Боттом. Он тосковал по барсуку, чье жилище позаимствовал, жалея, что тот не смирился с судьбой и вступил в ссору из-за тетерки. А ведь они могли бы подружиться…

Джона Фосса разбудил беспокойный Хейг, внезапным приступом лая прогнавший его сон, вспомнить который, увы, не получалось, как он ни старался. Сон был приятный, но мешало ворчание пса. Вместе с бодрствованием вернулась боль в ноге.

«Проклятие! – подумал Джон. – Не иначе, я придавил ногу во сне».

Часы пробили один раз. Час ночи или половина неизвестно какого часа? Он чиркнул спичкой и осветил циферблат своих наручных часов. Половина первого. Джон удивился. Надин покинула его всего час назад. Он думал, что прошло гораздо больше времени. Джон немного полежал с закрытыми глазами, вспоминая ее уход, то, как она выглядела, подойдя к двери, еле слышное шуршание мягкого зеленого платья, прощальную улыбку – и странную тишину потом. В танцевальном зале не звучала больше музыка. За дверью тоже стало тихо, не считая шагов людей, шествовавших по холлу в свои спальни. Раздался голос мистера Роу: «Поговорим завтра о портрете Рут». Эти слова были, видимо, обращены к Лестеру Пратту, но ответа Джон не услышал. Вскоре проговорила миссис Фермой-Джонс: «Вряд ли она будет пользоваться большим успехом, чем «Конина». Даже я редко преодолеваю рубеж в тридцать одно издание. Да, дорогой мой, тридцать одно. Думаю, рекорд побили только «Добрые товарищи» Пристли, «Еврей Зюсс» Фейхтвангера и «Если придет зима» Хатчинсона. Ну, и неприличная книжица «На Западном фронте без перемен» Ремарка… Но эта книга лучше! Она больше похожа на «Крылья над городами». Читали?» Последовала блаженная тишина. Миссис Фермой-Джонс поднялась наконец по лестнице, и ее голос стих. Затем миссис Чейтер промолвила: «Ну, с меня довольно, а ты можешь подняться, когда захочешь». Предпоследним подал голос Тейверли: «Спокойной ночи, Энн! У вас усталый вид». Последней была Энн: «Есть немного. Спокойной ночи».

После этого Джон уснул. Теперь он пытался снова погрузиться в сон, но безуспешно. «Чего собаке неймется?» – подумал он, когда Хейг опять залаял. Где-то отворилась дверь – или это было его воображение? Нет, кто-то крался через холл. «Последний гость поднимается наверх, – подумал Джон, мысленно следуя за невидимым гостем по лестнице. – Любопытно, кто это?» Но человек вместо лестницы приблизился к его двери. Джон рывком сел.

– Только на пять минут, – прозвучал тихий голос лорда Эйвлинга.

Ручка двери повернулась.

– В такой поздний час? – Шепот принадлежал Зене Уайлдинг.

– Хочу, чтобы вы это увидели, – произнес лорд Эйвлинг. – Династия Хань! Подлинник! Две тысячи лет! Дельфт – уже подражание…

Дверь приоткрылась на дюйм-другой и вдруг захлопнулась.

– Нет, нельзя! Как я забыл? Там Фосс!

– Ничего, посмотрю завтра, – сказала Зена Уайлдинг, и Джон уловил в ее голосе облегчение. – Буду предвкушать удовольствие!

– Я вам даже завидую, моя дорогая. Обсудим заодно вашу пьесу. Впрочем, я уже сейчас могу сообщить, что почти принял решение…