Донато Карризи - Потерянные девушки Рима

– Простите, это сильнее меня. Если какой-то вопрос не дает мне покоя, я должен его задать. Иначе не засну всю ночь. С вами такого не случалось?

Сандра не могла догадаться по его тону, имеет ли этот человек что-то против нее лично или он вообще нахал. Она решила отделаться поскорее:

– Чем могу помочь?

– Мы начали расследование гибели вашего мужа, и мне необходимо кое-что выяснить.

Сандра нахмурилась:

– Это был несчастный случай.

Наверное ожидая подобной реакции, Шалбер сохранял спокойствие.

– Я прочел рапорт, составленный полицией. Погодите минутку…

Сандра услышала шелест страниц, которые просматривал Шалбер.

– Здесь написано, что ваш муж упал с пятого этажа, но не умер при падении, а скончался несколько часов спустя по причине множественных переломов и внутреннего кровоизлияния… – Он прервал чтение. – Воображаю, как тяжело вам это слушать. Нелегко такое принять.

– Вы даже не представляете, до какой степени. – От этих слов веяло холодом, и Сандра сама себя ненавидела, когда произносила их.

– Согласно рапорту полиции синьор Леони находился в недостроенном здании потому, что оттуда открывался наилучший вид на объект, который он собирался сфотографировать.

– Да, верно.

– Вы видели это место?

– Нет, – разозлилась Сандра.

– Ну а я видел.

– И что вы этим хотите сказать?

Шалбер молчал на секунду дольше, чем полагалось бы.

– «Кэнон» вашего мужа разбился при падении. Жаль, мы никогда не увидим той фотографии, – заметил он с сарказмом.

– С каких пор Интерпол занимается несчастными случаями?

– В самом деле, это в порядке исключения. Но мое любопытство возбуждают не только обстоятельства гибели вашего мужа.

– А что еще?

– Кое-что осталось непроясненным. Мне известно, что вам был отправлен багаж синьора Леони.

– Две сумки. – Она начинала раздражаться, подозревая при том, что этого и добивался собеседник.

– Я испросил разрешения на обыск, но, кажется, опоздал.

– Зачем вам это? Какой интерес они могут для вас представлять?

Последовало короткое молчание.

– Я не женат, но пару раз был к этому близок.

– Меня это как-то касается?

– Не знаю, касается или нет, но когда ты доверяешь свою жизнь кому-то, я хочу сказать, кому-то особенному, вроде супруга… Ну, тогда перестаешь задаваться вопросами. К примеру, не спрашиваешь себя, что он или она делает всякую минуту, когда вы не вместе. Кто-то это называет доверием. Но правда в том, что иногда это не более чем страх… Боишься получить ответ.

– По-вашему, какого рода вопросами должна была бы я задаваться относительно Давида? – Но Сандра сама это прекрасно знала.

Шалбер заговорил серьезным тоном:

– У нас у всех есть секреты, агент Вега.

– Я не знала всех подробностей жизни Давида, мне было известно, какой он человек, и этого довольно.

– Да, но вы никогда не задумывались о том, что он вам не говорит всей правды?

Сандра разозлилась еще больше:

– Послушайте, вы напрасно пытаетесь заронить во мне сомнения.

– Да, в самом деле. Потому что эти сомнения в вас уже есть.

– Вы ничего не знаете обо мне, – возмутилась Сандра.

– Сумки, которые были отправлены вам пять месяцев назад, до сих пор лежат на складе квестуры. Почему вы так и не забрали их?

На губах Сандры появилась горькая улыбка.

– Надо ли объяснять, как мне будет больно снова получить эти вещи. Ведь когда это случится, я должна буду принять тот факт, что все в самом деле кончено, что Давид больше не вернется, и ничего с этим не поделаешь!

– Фигня все это, вам ли не знать.

От такой бестактности Сандра обомлела. На какое-то время потеряла дар речи. Когда наконец смогла как-то отреагировать, выпалила с яростью:

– Иди ты в жопу, Шалбер!

Сбросила звонок. Гнев переполнял ее. Схватила пустой бокал, первое, что подвернулось под руку, и швырнула в стену. Тот тип не имел права. Напрасно она позволила ему говорить, нужно было раньше прервать связь. Сандра встала, принялась в нервном возбуждении ходить по комнате. До сей поры она не хотела в этом признаваться, но Шалбер прав: ей было страшно. Этот звонок не застал ее врасплох, где-то в глубине души она ждала чего-то подобного.

Безумие, думала она. То был несчастный случай. Несчастный случай.

Потом понемногу успокоилась. Огляделась вокруг. Полки в углу с книгами Давида. Коробки анисовых сигарилл штабелями на письменном столе. Просроченный лосьон на полочке в ванной. Место на кухне, где утром по воскресеньям он читал газету.

Первый урок, который усвоила Сандра Вега, заключался в том, что дома никогда не лгут, – здесь, в Осло, собачий холод, и я жду не дождусь, когда можно будет вернуться. Но может быть, в ее дом все-таки прокралась ложь, потому что Давид погиб в Риме.

Мертвый пробудился.

Вокруг – темнота. Ему было холодно, он не знал, где находится, и очень боялся. Все эти ощущения были ему до странности знакомы.

Он помнил выстрел, запах пороха и горелого мяса. Помнил, как мышцы внезапно обмякли и он рухнул на пол. Убедился, что может вытянуть руку, попробовал. Он должен был лежать в луже крови, но крови не было. Он должен был умереть, но был жив.

Прежде всего – имя.

Меня зовут Маркус, произнес он про себя.

Тут реальность явила себя во всей полноте, напомнив ему, по какой причине он все еще жив. И находится в Риме, дома, в своей постели, где спал, пока не проснулся. Сердце бешено колотилось и никак не могло успокоиться. Он был весь в поту и дышал с трудом.

Но в очередной раз пережил этот сон.

Чтобы не поддаться панике, он обычно оставлял свет включенным. Но в этот раз забыл. Сон навалился внезапно, он даже раздеться не успел. Повернул выключатель, посмотрел на часы. Он спал каких-нибудь двадцать пять минут.

Этого хватило.

Маркус взял фломастер, лежавший возле подушки, и написал на стене: «Разбитое стекло».

Белая стена, у которой стояла раскладушка, стала его дневником. Вокруг – пустая комната. Мансарду на улице Деи Серпенти, жилище, лишенное памяти, он выбрал, чтобы вспоминать. Две комнаты. Никакой мебели, только складная кровать и лампа. Одежда – в чемодане на полу.

Всякий раз, выбираясь из сна, он что-то прихватывал с собой в явь. Образ, слово, звук. На этот раз – звон стекла, разбитого вдребезги.

Но что за стекло?

Фотограммы [5] Фотограмма – изображение, полученное фотохимическим способом, без применения фотоаппарата. сцены, всегда одной и той же. Он все записывал на стене. За последний год собрал воедино многие детали, но их все еще было недостаточно, чтобы восстановить полную картину того, что произошло в гостиничном номере.

Он точно знал, что находился там, и с ним – Девок, самый лучший, самый дорогой друг, который все что угодно сделал бы для него. Он казался напуганным, смятенным. Маркус не смог бы сказать, почему так подумал, но наверняка случилось что-то серьезное. Он помнил ощущение опасности. Может быть, Девок хотел его предупредить.