Фергюс Хьюм - Цыганка из ломбарда

– Кто он такой? – покраснев, спросил Лорн. – Тот, кого вы любите?

– Тот, кого я ненавижу всей душой! – выпалила она. – Но он – сын моего покойного господина и его наследник, который должен получить ломбард. Я присматриваю за ломбардом только потому, что он отсутствует, а в тот день, когда он вернется, уйду оттуда и никогда не увижу больше ни ломбарда, ни Голиафа.

– А почему вы не дадите объявления?

– Я поступала так в течение нескольких месяцев, как и юрист, мистер Варк, но Джимми Дикс так и не ответил. Он был с моим табором в Нью-Форесте. Я ненавижу его, из-за него я покинула цыган. А потом табор ушел, и я не знаю, где Голиаф. Найдите его, если хотите отблагодарить меня, и позвольте мне покинуть ломбард.

– Хорошо, – тихо ответил Юстас. – Я его найду. А сейчас – вот уединенное жилище моего покойного дяди.

То был простой сельский дом, маленький и убогий; он стоял на краю квадратного участка земли, отгороженного от бесплодных вересковых пустошей. На участке росли фруктовые деревья: вишня, яблоня, слива и груша, а в центре нестриженого газона перед домом возвышалось фиговое дерево. Однако все здесь пребывало в запустении и забвении: фруктовые деревья не подрезаны, дорожки заросли травой, цветы расцвели тут и там – огромное множество разноцветных пятен. Стоящий на отшибе пустынный сельский дом был явно заброшенным, но не безлюдным, потому что едва Агарь и ее спутник свернули в маленькие ворота, прислонявшийся к яблоне человек с лопатой выпрямился. Видимо, он какое-то время копал, о чем свидетельствовали груды свежевскопанной земли у его ног.

– Мистер Тридл! – с негодованием воскликнул Лорн. – Что вы здесь делаете?

– Ищу наличные старикана! – ответил господин Тридл, хмуро взглянув на молодого человека и Агарь. – И если отыщу их, оставлю себе! Боже! Подумать только, я баловал этого старого грешника инжиром и всяким таким-разэдаким… Не говорю уж о французском бренди, которое он хлебал квартами!

– Вам здесь нечего делать!

– Точно так же, как и вам! – огрызнулся раздраженный бакалейщик. – Если мне нечего, так и вам тоже, потому что дом – общественная собственность. Сдается, ты с этой Иезавелью явился выискивать денежки?

Агарь, услышав оскорбление в свой адрес, шагнула к господину Тридлу и врезала кулаком по его красному уху.

– Теперь будешь вести себя вежливо! – сказала она, когда бакалейщик отступил, испугавшись такого натиска. – Мистер Лорн, присядьте сюда, и я объясню суть загадки.

– Данте! – вскричал господин Тридл, узнав книгу, которая лежала на коленях Агари. – Она объяснит загадку, обманом лишив меня законных деньжат!

– Деньги принадлежат мистеру Лорну, так как он наследник своего дяди! – гневно объявила Агарь. – Успокойтесь, сэр, или еще раз получите по ушам!

– Не обращайте на него внимания, – нетерпеливо сказал Юстас. – Скажите мне, в чем разгадка.

– Не знаю, правильно ли я отгадала, – ответила Агарь, открывая книгу. – Я пробовала отсчитывать строки и страницы и считать по номерам страниц, но это ничего не дало. Потом я попробовала буквы, и сейчас вы увидите, получается ли в таком случае правильное итальянское слово.

Она зачитала помеченную строку и дату:

Ficcar lo viso per la luce eterna, 27 th December ’38.

– Теперь, если вы сложите все цифры, вы получите 271238.

– Да, да! – нетерпеливо воскликнул Юстас. – Я вижу. Продолжайте, пожалуйста.

Агарь продолжала:

– Возьмем вторую букву слова «Ficcar».

– «I».

– Потом седьмую букву с начала строки.

Юстас посчитал.

– «L», я вижу, – нетерпеливо продолжал он. – Также первая буква «F», второй раз «I», третья и восьмая – «С» и «О».

– Хорошо! – сказала Агарь, выписав их. – Итак, буквы сложились в слово «Ilfico». Это итальянское слово?

– Не уверен, – задумчиво сказал Юстас. – «Ilfico». Нет.

– Кичишься своей образованностью! – прорычал господин Тридл, который стоял, опершись на свою лопату.

Юстас метнул испепеляющий взгляд на бакалейщика, потом перевел взгляд на дерево, маячившее за спиной мистера Тридла. И сразу в его мозгу мелькнул смысл слова.

– «Il fico!» – воскликнул он, вставая. – Два слова вместо одного! Ты нашла его, Агарь! «Смоковница», фиговое дерево, вон оно. Я считаю, деньги зарыты под ним.

Не успел он сделать и шагу, как Тридл бросился вперед и как безумец принялся кромсать землю в спутанной траве вокруг смоковницы.

– Они мои, мои! – кричал он. – Не подходи, молодой Лорн, или я раскрою тебе башку лопатой! Я был сыт по горло старым бойцовым петухом, твоим дядей, и теперь его денежки меня вознаградят!

Юстас прыгнул вперед так же, как сделал это Тридл, и вырвал бы лопату из рук бакалейщика, но Агарь сдержала его, положив ладонь на его руку.

– Пусть роет, – объявила она хладнокровно. – Деньги ваши, и я смогу это доказать. Он получит труды, а вы – состояние.

– Агарь! Агарь! Как я могу тебя отблагодарить!

Девушка шагнула назад, и румянец залил ее щеки.

– Найдите Голиафа и позвольте мне избавиться от ломбарда, – сказала она.

В этот миг господин Тридл ликующе завопил и обеими руками вытащил из выкопанной им ямы большую жестяную коробку.

– Мое! Мое! – воскликнул он, бросив коробку на траву. – Это пойдет на оплату обедов, которые я ему задавал, и подарков, которые я ему делал. Я пустил хлеб по водам и теперь нашел его! [14] Еккл. 11:1.

Он упал, пытаясь вскрыть коробку острием лопаты, все время смеясь и плача как одержимый. Лорн и Агарь подошли, ожидая увидеть, как на землю прольется золотой дождь, когда откроется крышка. Тридл последним усилием сорвал крышку, и они увидели пустую коробку.

– Почему… Что… – пробормотал ошеломленный Тридл. – Что это значит?

Юстас, точно так же застигнутый врасплох, наклонился и заглянул в коробку. Там не было ничего, кроме сложенного листка бумаги. Не в силах вымолвить ни слова, он протянул листок изумленной Агари.

– Что… Что это значит? – снова спросил Тридл.

– Это значит вот что, – сказала Агарь, пробежав глазами записку. – Похоже, богатый дядя Бен был нищим.

– Нищим! – в один голос воскликнули Юстас и Тридл.

– Послушайте! – проговорила Агарь и прочла написанное на листке: «Когда я вернулся в Англию, все думали, что я богат, поэтому все мои друзья и знакомые ластились ко мне за крохи, которые падали со стола богача. Но у меня было ровно столько денег, чтобы арендовать коттедж на сорок лет, а после выплаты ежегодной ренты у меня едва хватало на жизнь. Но, зная о моем богатстве, предметы роскоши мне поставляли те, кто надеялся на наследство. Так что в наследство я оставляю золотые слова, истинность которых доказал: “ Лучше слыть богачом, чем быть”» .

Бумага выпала из рук Юстаса, а Тридл с воем ярости бросился на траву, оскорбляя память усопшего самыми последними словами. Видя, что все позади, ожидаемое богатство растаяло в воздухе, Агарь оставила разочарованного бакалейщика плакать от ярости над обманчивой жестяной коробкой и увела Юстаса. Тот последовал за девушкой как во сне и за все время их печального возвращения в город едва ли произнес хоть слово.