Фанни ван де Грифт Стивенсон - Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля

Шли дни, и мы с мамой ждали хоть каких-то известий. Минула неделя, затем другая, но мы так ничего и не узнали о судьбе мужа и отца. Как рассеивается дым, как волны смывают следы на песке, так и за эти десять – двадцать минут, что потребовались мне, чтобы оседлать пони и доехать до откоса, навсегда исчез из жизни сильный и храбрый человек. Надежда, если таковая ещё оставалась, таяла с каждым часом. В отношении отца подтвердились худшие опасения, но его беззащитную семью ожидали куда более жуткие испытания. Без тени страха, со спокойствием обречённых, которым я восхищаюсь, вспоминая те события, вдова и осиротевшая дочь ждали своей участи. В последний день третьей недели, проснувшись поутру, мы обнаружили, что остались в доме совершенно одни. Мы обошли поместье и убедились, что слуги все до единого исчезли. Поскольку мы знали об их безграничной преданности, их бегство навело нас на самые мрачные мысли. День, как ни странно, прошёл спокойно, однако под вечер мы стремглав выбежали на веранду, услышав приближавшийся цокот копыт.

Доктор на своём пони проехал через сад, спешился и поприветствовал нас. Казалось, что он ещё больше сгорбился, борода его сделалась совсем седой, но вёл он себя сдержанно, серьёзно и вполне дружелюбно.

– Сударыня, – начал он, – я прибыл к вам с важным поручением. Покорнейше прошу вас понять, что президент во всей его безграничной доброте соизволил направить к вам посланца в лице вашего единственного соседа и старейшего из друзей вашего мужа.

– Сударь, – сказала мама, – меня заботит одна-единственная мысль. Вам прекрасно известно какая. Говорите же, что с моим мужем?

– Сударыня, – ответил доктор, усаживаясь на стул, – будь вы неразумным ребёнком, я бы оказался в весьма неприятном положении. Однако же вы – женщина, обладающая острым умом и сильным характером. Вам, насколько мне известно, дали три недели для того, чтобы сделать собственные выводы и смириться с неизбежным. Более подробные комментарии с моей стороны, я полагаю, излишни.

Мама побледнела как полотно и затрепетала, словно тростинка на ветру. Я взяла её за руку, и она спрятала мою ладонь в складках своего платья, сжав изо всех сил, чтобы я не закричала.

– В таком случае, сударь, – наконец произнесла она, – все ваши слова напрасны. Если это действительно так, какое мне дело до ваших поручений? Что мне ещё просить у Господа, кроме смерти?

– Ну же, – ответил доктор, – возьмите себя в руки. Я призываю вас оставить всякие мысли о вашем покойном муже и хорошенько подумать о своём будущем и о судьбе этой юной девушки.

– Вы призываете меня оставить… – начала мама. – Выходит, вы всё знаете! – вскричала она.

– Да, знаю, – подтвердил доктор.

– Знаете?! – воскликнула несчастная женщина. – Значит, это всё ваших рук дело! Маски долой, и я с ужасом и отвращением вижу вас настоящего – того, кто преследует беглецов в их кошмарах и заставляет их просыпаться в ледяном поту, – вас, ангела-разрушителя!

– Да, сударыня, и что с того? – возразил доктор. – Разве наши с вами судьбы не похожи? Разве мы оба не в заточении в узилище под названием Юта? Разве вы не пытались бежать и не столкнулись в каньоне с Открытым Оком? Кто может ускользнуть от недремлющего ока Юты? Мне, по крайней мере, это не под силу. Да, действительно, на меня порой возлагаются поручения весьма необычного свойства, и самым жутким было последнее. Однако откажись я выполнить его, спасло бы это вашего мужа? Вы прекрасно знаете, что нет. Я бы умер вместе с ним и не смог бы облегчить его последние минуты и встать сегодня между его семьёй и десницей Бригама Янга.

– Ах, вот как! – вскричала я. – И вы могли купить себе жизнь путём подобных сделок с совестью?!

– Милая барышня, – невозмутимо ответил доктор, – всё это именно так. И вы ещё доживёте до того дня, когда возблагодарите меня за подобную низость. Вы весьма волевая особа, Асенат, и мне отрадно в этом убедиться. Однако время не ждёт. Как вам, безусловно, известно, всё имущество мистера Фонбланка отходит к Церкви. Но часть его передаётся тому, кому предназначено осенить его семью брачными узами. И этот человек, спешу уведомить вас, не кто иной, как стоящий перед вами.

Услышав это гнусное предложение, мы с мамой вскрикнули и схватились друг за друга.

– Так я и думал, – заключил доктор тем же невозмутимым тоном. – Вы отвергаете подобную договорённость. Вы ожидаете, что я стану вас в чём-то убеждать? Вам прекрасно известно, что я никогда не придерживался догмы мормонов касательно полигамных браков. Всецело отдавшись своим научным изысканиям, я предоставил неряшливых дамочек, называемых моими жёнами, самим себе, чтобы они без помех грызлись и ссорились. От меня им не нужно ничего, кроме денег. Это вовсе не те брачные узы, к которым бы я стремился, будь у меня на то желание. Нет, сударыня, – торжественно заявил он, галантно поклонившись, – вам не следует расценивать мои слова как проявление навязчивости. Наоборот, я счастлив, видя вашу стойкость и силу духа, достойных великих римлян. И если мне приходится приказывать вам следовать за мной, то это не по моей прихоти, но во исполнение данных мне указаний. Очень надеюсь на то, что впоследствии выяснится, что у нас весьма много общего.

Затем, велев нам переодеться в дорожное платье, он взял лампу, поскольку к тому времени уже стемнело, и отправился в конюшню, чтобы приготовить лошадей.

– Что всё это значит? Что с нами станется?! – вскричала я.

– По крайней мере, нас ждёт не самая худшая участь, – ответила мама. – Пока что мы можем ему доверять. Мне кажется, в его словах звучит трагическое противоречие: он разрывается между долгом и добрыми чувствами к нам. Асенат, если я вдруг покину тебя или умру, ты не забудешь своих несчастных родителей?

Тут мы начали твердить каждая своё: я умоляла её объяснить, что же она имела в виду; она же перебивала меня, продолжая убеждать меня в том, что у доктора самые искренние и благие помыслы.

– У доктора! – не выдержав, выкрикнула я. – У того, кто убил моего отца!

– Да нет же, – возразила она. – Будем же справедливы. Я искренне верю, что он относится к нам в высшей степени благожелательно. И учти, Асенат, только он сможет защитить тебя в этом «краю смерти».

В это время вернулся доктор, ведя под уздцы двух приготовленных для нас лошадей. Когда мы тронулись в путь, он попросил меня ехать чуть впереди, поскольку хотел обсудить с миссис Фонбланк некоторые вопросы. Они ехали шагом, оживлённо о чём-то перешёптываясь. Вскоре взошла луна, и в её свете я увидела, как они напряжённо смотрели друг на друга. Мама то и дело касалась его руки, а доктор, вопреки своему обыкновению, нарочито яростно вырывался.

У подножия откоса, на вершине которого стоял его дом, доктор пустил лошадь рысью и нагнал меня.