Джейн Корри - Жена моего мужа

Я.

Я тоже удивилась. В полусне я представляла себе кого-то другого. Мягкие руки на моих грудях. Его рот, терзающий мой. Его твердость, проникающая в мою мягкость…

– Мне надо умыться, – пробурчала я и поплелась в маленькую ванную, чтобы вытереть глаза. Когда я вернулась, Эд крепко спал.

Откуда это берется? Почему я представляю с собой в постели Джо, человека, к которому чувствую неприязнь?

А о ком думал Эд? Нетрудно догадаться. Может, на вечеринке дело не зашло дальше фамильярностей, но я все чувствую. Так же как чувствую Джо. Если я чему-то и научилась за свою жизнь, так это слушать свою интуицию.

Пока эти мысли тяжело ворочались в голове, Эд спал. Во сне он выглядел удивительно мирно: слегка похрапывал, а на подбородке – легкая поросль тонких светлых волосков… Тихо, чтобы не разбудить его, я встала с кровати, на цыпочках прошла в кухню и достала швабру.

Я так увлеклась, что не слышала, как он вошел, пока за спиной не раздался голос:

– Зачем ты утром моешь пол? – Говоря, он завязывал галстук, в который впиталась капелька крови из пореза на щеке. Эд этого вроде бы не заметил.

Я подняла голову, не вставая с коленей:

– Потому что он грязный.

– А ты на работу не опоздаешь?

Ну и что? Я хочу, чтобы линолеум блестел. Если я не могу наладить свой брак, надо довести до совершенства хотя бы кухонный пол.

Поэтому сейчас я бегу. Если бы я не сходила с ума с этой уборкой, я бы не вышла из дома на четверть часа позже обычного и не провожала бы теперь автобус глазами и не обливалась бы холодным потом, представляя, как буду оправдываться перед начальником.

Когда я, задыхаясь, остановилась, то увидела Карлу, прижавшуюся носом к стеклу: девочка изо всех сил мне махала.

– Давай! – кричала она одними губами. И добавила что-то еще.

«Толстуха?» Нет, наверняка нет. Карла ласковый ребенок. Однако я замечала, что Франческа поглядывает на меня с жалостью, а дочь копирует все, что делает мать. Да и не в первый раз меня называют толстой.

Сидя в ожидании следующего автобуса, я думала о Карле и ее зеленой гусенице.

– Ты ее украла? – спросила я вчера. – Почему?

Девочка скромно, но с достоинством повернула голову – неестественно взрослый жест, показавшийся мне отрепетированным, – и ответила:

– У всех такие есть. Не хочу быть не такой, как все.

«Не хочу быть не таким, как все», – именно эти слова говорил Дэниэл. Моя интуиция меня не обманула. Я должна помочь этому ребенку.

Шеф ждал меня в своем кабинете. Он лет на тридцать старше меня. Его жена бросила работу сразу после свадьбы, и у меня такое ощущение, что он относится ко мне неодобрительно.

Вскоре после того, как я пришла сюда работать, я неосторожно сказала одному из коллег, что занялась юриспруденцией из желания «творить добро». Начальник случайно это услышал.

– Творить добро? – фыркнул он. – Могу вам сразу сказать: вы ошиблись с профессией.

Я покраснела (увы, не прелестно) и старалась после этого не высовываться. Но временами, особенно когда начальство на меня покрикивало, мне хотелось рассказать о Дэниэле.

Ничего я, конечно, не расскажу. Даже Эд не понял бы, расскажи я ему все как было, с начала до конца, а посвящать в это шефа было бы полным безумием. Сейчас он сидит напротив, между нами на столе гора бумаг, а на его губах ледяная улыбка.

– Ну, так как продвигаются дела с Джо Томасом?

Я скрестила ноги, потом снова поставила их рядом. Я чувствую на себе отпечаток рук Эда, оставшийся с прошлой ночи. Он до сих пор на мне, вытравленный на моем теле, как удивление на его лице.

– Клиент продолжает играть со мной в свои игры.

Шеф засмеялся. Недружелюбно.

– В этой тюрьме отбывает срок немало психопатов, Лили. Чего вы ожидали?

– Я ожидала лучшего инструктажа, – вырвалось у меня. Страх придал мне смелости – справедливо или без оснований – постоять за себя. – Я имею в виду, что у меня недостаточно информации, – продолжала я, пытаясь исправить ситуацию. – Почему он задумал подать апелляцию, отсидев два года? Почему не желает поговорить со мной по-человечески, вместо того чтобы загадывать загадки? – Я вынула листок, который дал мне Джо, – с непонятными цифрами и буквами. – Вы не догадываетесь, что это может означать? – спросила я примирительным тоном. – Это мне передал клиент.

Начальство едва взглянуло на мятый листок.

– Понятия не имею. Дело поручено вам, Лили. Может, это новые улики, о которых он только что узнал, – это объяснило бы задержку с апелляцией. – Глаза начальника сузились. – Я бросил вас на новое дело без подготовки, как когда-то поступили со мной самим. Это ваш шанс показать, на что вы способны. Не подведите ни меня, ни себя.

Остаток недели я работала на пределе сил, но других заданий с меня никто не снимал, и дела, как мне казалось, копились со зловещей быстротой. Начальник явно устроил мне проверку. Эд от него не отставал со своими «семью пятницами на неделе».

– Никак не слажу с одним клиентом, – начала я за ужином (недожаренный стейк и пирог с почками, мало похожий на фотографию в потрепанной кулинарной книге Фанни Крэддок, которую мне торжественно вручила мать Эда). Муж жевал медленно и тщательно – то, что получается у меня на кухне, можно смело назвать испытанием. Давина – та училась в кулинарной школе в Швейцарии… – Это тот самый, к которому… Эд, что с тобой?

Я вскочила из-за стола. Эд задыхался, хватая воздух ртом. Лицо его побагровело. Он чем-то подавился.

Ужас заставил меня действовать быстро. Рука сама с размаху ударила Эда по спине, и кусок мяса пролетел через всю комнату, Эд закашлялся и потянулся за стаканом с водой.

– Прости, – сказала я. – Видимо, недожарилось.

– Нет-нет. – Муж еще силился откашляться, но потянулся к моей руке: – Спасибо, ты меня спасла.

На минуту между нами возникла некая связь, но вскоре она развеялась. Ни Эду, ни мне есть больше не хотелось. Я выбросила признанное виновным мясо в ведро, запоздало сообразив, что начинку для пирога надо было потушить, прежде чем накрывать верхним слоем теста. Вместе с тем мне вдруг подумалось: как легко было бы позволить Эду задохнуться, а потом сделать вид, что это был несчастный случай!

Я сама поразилась такой мысли. Не скрою, я была шокирована собой. Откуда у меня взялись подобные мысли? И тут меня осенило.

Росс. Актуарий, с которым я познакомилась на той злополучной вечеринке, когда Эд и Давина исчезли неизвестно куда. Росс говорил со мной как раз на эту тему.

– Я провожу статистические расчеты продолжительности жизни – какой процент людей с высокой вероятностью подавятся и задохнутся или заболеют лейкемией, не дожив до шестидесяти лет. Веселенькая тема, согласен, но это, видите ли, важно при страховании жизни.