Тесс Герритсен - Я знаю тайну

– Ой, я бы пришел, но у меня уже есть планы на рождественский вечер.

– Не говори, я сама догадаюсь. – Она посмотрела на него. – Элис?

– Да.

Джейн вздохнула:

– Ладно. Полагаю, ты можешь прийти с ней.

– Ну ты видишь? Вот почему я не могу прийти с Элис. Она очень остро чувствует твою неприязнь.

– Моя неприязнь объясняется тем, как она поступила с тобой. Я ненавижу, когда тебе делают больно. И если она сделает это еще раз, я приду и дам ей поджопника.

– Вот поэтому я и не приду с ней на обед. Но матушке своей передай от меня привет. Она милая дама.

Джейн заехала на полицейскую парковку и заглушила двигатель.

– Жаль, я не могу придумать предлог, чтобы не приходить. Судя по тому, как развиваются отношения между матерью и отцом, от этого вечера не приходится ждать ничего хорошего.

– Ну, у тебя нет выбора. Это твоя семья, и это рождественский вечер.

– Да. – Джейн фыркнула. – О-хо-хо.

– Так что там с этой девочкой, у которой выскребли глаза?

Джейн, нахмурившись, посмотрела через обеденный стол на своего брата Фрэнки, который отреза́л себе щедрый кусок от жареной бараньей ножки. Их мать целый день провела в кухне, создавая блюда, во всем великолепии расставленные теперь на семейном столе. Баранья ножка была нашпигована зубчиками чеснока и прожарена до идеального промежуточного состояния, когда внутри остается кровь. Вокруг стояли тарелки и салатники, наполненные хрустящим картофелем с розмарином, спаржевой фасолью с миндалем, тремя видами салатов и домашними булочками. Анжела сидела во главе стола с лоснящимся от пота лицом (следствие кухонного жара) и ждала, когда семья поблагодарит ее за это восхитительное пиршество.

Так нет же, Фрэнки понадобилось начать прямо с убийства, и сделал он это, пока нарезал мясо, высвобождая целые ручьи сока с примесью крови.

– Сейчас не время и не место, Фрэнки, – пробормотала Джейн.

– Анжела, еда изумительная, – сказал Габриэль, как всегда внимательный и учтивый зять. – Каждое Рождество вы сами себя превосходите!

– Прошло уже больше недели, – продолжал Фрэнки, ничуть не устрашенный отповедью Джейн. – Какое там сорок восемь часов. – Он посмотрел на своего отца, Фрэнка, и изрек с авторитетным видом: – Если ты не слышал, па, то первые сорок восемь часов после совершения преступления – это самое благоприятное время для его раскрытия. А у бостонской полиции, кажется, до сих пор и подозреваемого нет.

Джейн мрачно нарезала картошку и спаржевую фасоль для своей трехлетней дочки Реджины.

– Ты знаешь, что я не могу говорить о деле.

– Да прекрасно можешь. Мы же здесь семья. И потом, про него столько говорили в новостях – о том, что преступник сделал с девочкой.

– Во-первых, та конкретная подробность насчет глаз не должна была попадать в новости. Кто-то допустил утечку, и я пытаюсь выяснить кто, черт бы его подрал. Во-вторых, она никакая не девочка. Ей двадцать шесть лет, а значит, мы должны говорить о ней как о женщине.

– Ну-ну, ты все время несешь эту пургу.

– А ты все время игнорируешь мои слова. Мама, жаркое – просто высший класс, – сказала она Анжеле. – Как оно у тебя получается таким нежным?

– Все дело в маринаде, Джейн. Я тебе давала рецепт в прошлом году. Ты забыла?

– Нужно будет найти. Только у меня все равно не получится, как у тебя.

– Вырезать глаза у девушки – в этом, наверно, есть какой-то глубокий психологический подтекст, – сказал Фрэнки, всезнающий авторитет по всем вопросам. – Тут невольно задумаешься, что значит такая символика. Возможно, этому типу не нравилось, как на него смотрят девочки… извини, женщины.

Джейн рассмеялась:

– Так ты теперь считаешь себя судебным психологом?

– Джейни, – вмешался Фрэнк-старший, – твой брат имеет право на собственное мнение.

– Мнение о том, о чем он ни шиша не знает?

– Я знаю то, что слышал.

– И что же ты слышал?

– Что глаза у жертвы были вырезаны и преступник вложил их ей в руку.

Анжела стукнула по столу вилкой и ножом:

– Неужели мы в рождественский вечер должны говорить о таких ужасах?

– Это их работа, – сказал отец Джейн, набивая рот картошкой. – Нам нужно к этому привыкнуть.

– С каких пор это работа Фрэнки? – поинтересовалась Джейн.

– С тех самых, как он пошел на криминологические курсы на Банкер-Хилл. Ты его сестра, ты должна одобрить его решение. И должна будешь ему помочь, когда он подаст заявление.

– Но я не собираюсь подавать заявление в бостонскую полицию, – произнес Фрэнки с возмутительной ноткой превосходства. – Я уже прошел два этапа в СОСА. Хорошее впечатление. Очень хорошее.

Джейн нахмурилась:

– Что такое СОСА?

– Твой муж знает. – Фрэнки взглянул на Габриэля.

До этого момента Габри занимался тем, что нарезал кусочки мяса для Реджины под размер ее ротика.

– Система отбора специальных агентов, – ответил он с покорным видом.

– Круто, да? – сказал Фрэнк-старший, хлопнув сына по спине. – Наш Фрэнки будет агентом ФБР.

– Не спеши, па. – Фрэнки скромно поднял обе руки. – Это еще только начало. Я прошел первый экзамен. Теперь мне нужно пройти собеседование. И вот тут факт работы моего зятя в агентстве может сослужить мне хорошую службу. Верно, Гейб?

– Полагаю, это не повредит, – дал Габриэль ни к чему не обязывающий ответ. Потом обратился к Анжеле: – Можно еще фасоли? Реджина ее сметает, только успевай подавать.

– Вот почему я хочу быть в курсе текущих расследований, – заявил Фрэнки. – Вроде дела этой девицы, у которой вырезали глаза. Я хочу посмотреть, как ведется это дело на местном уровне.

– Знаешь, Фрэнки, я не думаю, что могу тебя чему-то научить, – сказала Джейн. – Я ведь ничего не вижу, кроме работы на местном уровне.

– Странная у тебя позиция! – недовольно произнес отец. – Что, Фрэнки недостаточно хорош для твоего клуба?

– Тут дело не в том, достаточно или недостаточно хорош, папа. Ведется активное расследование, и я не имею права о нем говорить.

– Вскрытие делала твоя зловещая подружка? – спросил Фрэнки.

– Что-о?

– Я слышал, копы дали ей прозвище Королева мертвых.

– Это кто тебе сказал?

– Есть у меня источники. – Фрэнки ухмыльнулся отцу. – Я бы провел с ней ночку в морге.

Анжела оттолкнула назад стул и встала:

– На кой черт я все это затевала? В следующий раз закажу пиццу.

Она прошла через распашную дверь в кухню.

– Не беспокойтесь за нее. Все будет в порядке, – сказал Фрэнк-старший. – Пусть остынет пару минут.

Джейн хлопнула вилкой по столу:

– Ну-ну, продолжайте в том же духе.

– Что? – спросил отец.

– Вы с мамой только что снова соединились. И ты так к ней относишься?

– А в чем проблема? – спросил ее брат. – Так всегда было.