Питер Джеймс - За сумеречным порогом

Учитель биологии наблюдал за ним через зарешеченное готическое окно здания в викторианском стиле. Этот мальчик беспокоил его, как и все остальные, впрочем. Он был неглупым и временами проявлял недюжинные способности, когда хорошенько сосредоточивался, но обычно он пребывал в своем собственном мире. Он всегда был несколько погружен в себя, что вызывало у некоторых учителей опасения. После той аварии ему определенно стало хуже, у него стали появляться эксцентричные идеи, он задавал странные вопросы. Ему бы сосредоточиться на подготовке к экзаменам, а он носится с этой навязчивой идеей о смерти.

Возможно, если быть справедливым, он все еще переживает потерю матери.

Куча мальчишек притаилась у боковой двери: Харви увидел горящую красную точку и почувствовал сигаретный дым.

Несколько его однокашников оглянулись, когда он шел по дорожке. Один из них сказал:

– Зомби идет!

Последовал взрыв хохота.

– Эй, Харви, как там поживает твой друг Боженька? Он собирается тебе помочь с экзаменами?

– Эй, Харви! – прокричал другой, Хорстед. – Андерсон говорит, те люди, которые побывали на том свете, становятся зомби. Он считает, что ты определенно стал зомби.

Харви ничего не ответил.

Уоллс-младший сморщил нос и сделал вид, что принюхивается.

– От него несет мертвечиной.

Смех провожал его до вестибюля. Они – невежды. Все в этой школе – невежды.

Этот смех преследовал его, когда, возбужденный, он лежал позднее в своей постели и сон не шел к нему. Две недели назад сняли гипс, и рука чертовски болела. Ему было больно лежать на ней, и он перевернулся на спину, но, лишившись опоры, рука стала болеть еще сильнее. Он перекатился на правый бок, но давление на сломанные ребра было слишком сильным, и он с трудом подавил крик боли.

В темноте он слышал дыхание пятерых товарищей по дортуару. Дейкр шумно и прерывисто всхрапывал, всасывая теплый ночной воздух через свои разросшиеся аденоиды. Кто-то слева, не то Пауэлл, не то Уоллс-младший, ворочался, и кроватные пружины стонали. Была тихая душная ночь, и через незанавешенное окно он видел каштан, облитый, как глазурью, лунным сиянием.

Харви закрыл глаза и снова попытался заснуть, но яркий свет луны, казалось, прожигал его череп и проникал в мозг. Он видел мистера Стиппла в его аккуратно завязанном галстуке и представлял, как пытает его кислотой и скальпелем; слышал его крики, чувствовал его судороги под рукой, следил, как ускользает из него жизнь. Харви улыбнулся и почти погрузился в сон.

Затем его обуял новый приступ гнева. Его приятели ухмыляются, перешептываются друг с другом, когда он идет мимо, хихикают у него за спиной.

Харви не был уверен, когда все это началось – то ли после того, как он рассказал им, чтó с ним произошло, то ли после того, как он избил Рекетта. Рекетта, с его огромным обрезанным «петухом» и сексуальными победами, который хихикал громче всех, когда Харви рассказывал, что с ним случилось и что он видел.

– Ты ведь перепихнулся с Энджи, Харви, когда был на небесах? – глумился над ним Хорстед. – Потому что Рекетт трахнул ее, когда ты валялся в больнице. Говорит, горячая девочка.

Рекетт был выше ростом и сильнее, но Харви здорово отделал его, подбил ему глаз, хотя бил, по сути дела, одной рукой. Его приятели перепугались. Да и он тоже – до этого он пальцем никого не тронул. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО никогда никого так не бил, как Рекетта.

Не нужно ему было распространяться насчет того, чтó с ним произошло. Он свалял дурака – вообразил, что они смогут что-нибудь понять. Они глупы и всегда такими останутся.

Их не интересует, что такое жизнь.

Мысли его, как всегда, вернулись к несчастному случаю. Он опять прокручивал в памяти все мельчайшие подробности.

Машина унылого зеленого цвета и женщина за рулем, он видит ее через лобовое стекло: она только что сделала прическу в парикмахерской, она курит сигарету. Он почувствовал удар, увидел, как приблизилось лицо женщины, лобовое стекло взорвалось блестящими бриллиантовыми искрами, он наблюдал, как летит, словно тень, его тело. Как миссис Мэтти, жена заведующего пансионом, выбегает из парадной двери, спотыкается и падает. Доктор в голубом блейзере опустился перед ним на колени, повернулся к миссис Мэтти.

Потом Харви увидел мать, идущую ему навстречу, с разлетающимися светлыми волосами, улыбающуюся. Темные тени, ледяные руки, отталкивающие его прочь…

В этот день Харви вызвали в кабинет заведующего пансионом. Мистер Мэтти был веселым человеком с длинным носом, морщинистым лбом и постоянно удивленным, но дружелюбным выражением лица. Несколько прядок лежали на его лысом черепе, как сети рыбака, выставленные для просушки. Когда он говорил, то засовывал большие руки в карманы твидового пиджака, отчего одно плечо казалось выше другого. Он сказал Харви: очень жаль, что с ним произошло несчастье, но он надеется, что Харви не воспользуется этим как предлогом для оправдания, если ему не удастся получить хорошие оценки на экзаменах, что, по мнению мистера Мэтти – а с ним, естественно, согласны мистер Стиппл и остальные учителя, – скорее всего, произойдет.

Выпускные экзамены начинались через неделю.

Харви сдавал физику, химию и биологию. Чтобы поступить в колледж Королевской больницы, ему нужно было как минимум получить одну высшую оценку и две хороших.

Свет в дортуаре померк, как будто луну заслонило проплывающее облако. Ему заложило уши, наступила глухая тишина.

Потом – ощущение, что он парит в воздухе.

Окно скользнуло куда-то вниз, как дверь шахты лифта. Он видел внизу очертания спящих. Своих товарищей по дортуару.

Себя самого.

Харви смотрел на них как зачарованный; затем что-то стало давить ему на спину. Потолок. На мгновение он подумал, что потолок опускается, но тут же, недоумевая, осознал, что парит под потолком.

Его тело неподвижно лежало внизу, и неожиданно он испугался.

Мертв.

На этот раз он действительно умер.

Он подумал об Энджи. Вспомнил, как глумился Хорстед: «Рекетт трахал ее…»

Мертв.

Харви увидел, как вздымается и опускается его одеяло. Рот его слегка двигался, губы дрожали. Он находился под потолком в подвешенном состоянии и хотел вернуться назад в свое тело. Его охватила паника. Он попытался проснуться, но не смог. Он оглядел дортуар, ища помощи. Уоллс-младший, Дейкр, Пауэлл, Хорстед, Смит – все спали.

«Это – сон», – подумал он.

Просто странный сон. Харви попробовал снизиться к своему телу. Но вместо этого поплыл через дортуар. Он пролетел над Уоллсом-младшим, тот спал на спине с открытым ртом, руки его были аккуратно сложены поверх простыни, как у маленькой зверюшки – сони.

Приближалась стена, быстро надвигаясь на него, он протянул руки, пытаясь от нее оттолкнуться.