Ли Чайлд - Джек Ричер, или Поле смерти

– Бейкер, возьмите у него часы, – сказал я. – В тюрьме он их потеряет.

Бейкер кивнул. Он понял, что я имел в виду. Такой человек, как Хаббл, может многое потерять в тюрьме. Бейкер расстегнул на руке Хаббла массивный «Ролекс». Браслет часов не пролезал через наручники, поэтому Бейкеру пришлось снять их и надеть снова. Водитель тюремного автобуса открыл входную дверь и нетерпеливо взглянул на нас. У этого человека строгое расписание. Бейкер положил часы Хаббла на ближайший стол. На то самое место, куда моя подруга Роско ставила свой стаканчик с кофе.

– Ладно, ребята, давайте трогаться, – сказал Бейкер.

Он проводил нас до дверей. Мы вышли на улицу, и нас встретила стена горячего влажного воздуха. Мы направились к автобусу, скованные наручниками. Идти было неудобно. На половине дороги Хаббл остановился. Выгибая шею, огляделся вокруг. Он вел себя более осторожно, чем Бейкер или водитель автобуса. Быть может, боялся, что его увидят соседи. Но поблизости не было ни души. Мы находились в трехстах ярдах к северу от города. Вдалеке виднелась церковь. Клонящееся к горизонту солнце ласково щекотало мне правую щеку.

Водитель толкнул дверь автобуса внутрь. Хаббл неловко, боком вскарабкался по лестнице. Я поднялся следом. Неуклюже повернулся в проходе. В автобусе никого не было. Водитель провел Хаббла к его месту. Банкир опустился на пластмассовое сиденье у окна, увлекая меня за собой. Водитель, встав на колени на сиденье перед нами, защелкнул свободные браслеты наших наручников на хромированном поручне, проходящем поперек салона. Затем по очереди подергал все три пары наручников, убеждаясь, что они надежно застегнуты. Я его в этом не винил. Мне самому приходилось заниматься тем же самым. Нет ничего хуже вести машину, имея за спиной заключенных, за которыми никто не присматривает.

Водитель прошел на свое место. Завел двигатель, громко тарахтящий дизель. Автобус наполнился вибрацией. Воздух внутри был горячим и душным. О кондиционере можно было только мечтать. Окна не открывались. В салоне запахло выхлопными газами. С лязгом переключилась коробка передач, и автобус тронулся с места. Я выглянул в окно. Никто не махал нам рукой на прощание.

Выехав со стоянки перед полицейским участком, мы повернули на север от города, в сторону автострады. Через полмили мы проехали мимо ресторана Ино. Стоянка перед ним была пуста. Желающих рано поужинать не было. Некоторое время мы ехали на север. Затем свернули с шоссе налево и поехали по дороге, идущей между полей. Автобус громыхал и скрипел. Мимо мелькали бесконечные ряды кустов и бесконечные полоски краснозема между ними. Впереди клонилось к горизонту солнце. Оно превратилось в огромный красный диск, спускающийся на поля. Водитель опустил солнцезащитный козырек. С внутренней стороны на нем была инструкция производителя, объясняющая, как управлять автобусом.

Хаббл трясся и подпрыгивал рядом со мной. Он не произнес ни слова. Всю дорогу он сидел, уронив голову. Его левая рука оставалась поднятой из-за наручника, пристегнутого к хромированной перекладине перед нами. Правая рука безвольно болталась между нами. На нем по-прежнему был дорогой свитер, накинутый на плечи. На запястье, там, где был «Ролекс», белела полоска более светлой кожи. Жизненные силы почти полностью покинули его. Он был в объятиях парализующего страха.

Почти целый час мы прыгали и тряслись по неровной дороге. Справа промелькнула небольшая роща. Затем вдалеке показался обширный комплекс. Он одиноко стоял, занимая тысячу акров ровных сельскохозяйственных угодий. На фоне низко нависшего над горизонтом красного солнца комплекс казался порождением преисподней. Какая-то мрачная сила выдавила его из-под земли. Состоявший из нескольких строений, он чем-то напоминал химический завод или атомную электростанцию. Массивные железобетонные бункеры и сверкающие металлические переходы. Повсюду проходящие над землей трубопроводы с поднимающимися к небу тут и там струйками пара. Комплекс окружен наружным забором, через равные промежутки прорезанным сторожевыми вышками. Когда мы подъехали ближе, я разглядел фонарные столбы и колючую проволоку. На вышках прожекторы и автоматические винтовки. Несколько уровней ограды, разделенных полосами вспаханного краснозема. Хаббл не поднимал взгляда. Я его не трогал. В конце концов, мы подъезжали не к сказочному царству.

При приближении к комплексу автобус сбавил скорость. Наружная ограда, отстоящая на сто ярдов от строений, представляла собой внушительное препятствие. Футов пятнадцать в высоту, по всему периметру сдвоенные натриевые прожекторы. Один прожектор из каждой пары направлен внутрь на сто ярдов вспаханной земли. Один направлен наружу, на окрестные поля. Все прожектора горели. Комплекс был залит ослепительным желтым светом. Вблизи свет резал глаза. Красная земля приобретала в желтоватом сиянии лихорадочный багрянец.

Автобус с грохотом остановился. От работающего на холостых оборотах двигателя по всему корпусу расходилась вибрация. Та незначительная вентиляция, что была во время движения, закончилась. Внутри стало душно. Хаббл наконец поднял голову и огляделся вокруг сквозь очки в золотой оправе. Посмотрел в окно. Застонал. В его стоне прозвучало безнадежное отвращение. Хаббл снова уронил голову.

Водитель дождался сигнала от охраны у первых ворот. Охранник произнес что-то в рацию. Водитель включил передачу и нажал на газ. Охранник махнул рацией как регулировочным жезлом, разрешая трогаться. Автобус въехал в клетку. Низко над воротами висела надпись: «Исправительная тюрьма Уорбертон, управление исправительных учреждений штата Джорджия». За нами захлопнулись ворота. Мы оказались со всех сторон окружены колючей проволокой. Сверху тоже сетка. В противоположном конце клетки распахнулись ворота. Автобус двинулся дальше.

Мы проехали сто ярдов до следующей ограды. Там находилась другая клетка для машин. Автобус въехал в нее, постоял, тронулся дальше. Наконец мы очутились во внутреннем дворе тюрьмы. Автобус остановился перед бетонным бункером. Приемное отделение. Шум работающего двигателя отражался от бетонных поверхностей. Водитель заглушил двигатель, вибрация и грохот прекратились, сменившись полной тишиной. Встав со своего места, водитель, пригибаясь, направился по проходу, подтягиваясь за спинки сидений. Достав ключи, он отстегнул нас от железного поручня.

– Приехали, ребята, – ухмыльнулся водитель. – Пошли, вас ждет веселая вечеринка.

Мы неловко встали с сидений и боком пошли по проходу. Хаббл тянул меня за левую руку. Водитель поставил нас перед дверью. Снял все три пары наручников и бросил их в коробку в кабине. Нажал на рычаги, открыл дверь. Мы вышли из автобуса. В бункере напротив открылась дверь. Появился охранник. Окликнул нас, подзывая к себе. Он жевал пончик и говорил с набитым ртом. Усы у него были покрыты похожей на иней сахарной пудрой. Совершенно несерьезный тип. Войдя в дверь, мы оказались в тесной комнате. В ней было очень грязно. Вокруг крашеного деревянного стола стояли стулья. Еще один охранник сидел за столом, листая потрепанную папку.