Донато Карризи - Маэстро теней

– Это система Pro Tools последнего поколения, – пояснил Витали. – Фотографы-криминалисты стали пользоваться ею несколько месяцев назад. Все очень просто: достаточно коснуться экрана, чтобы остановить изображение, прокрутить файл вперед или назад, увеличить или уменьшить фотограмму.

Как будто ты сама находишься там, подумала Сандра. Обычно она приходила после , когда зло уже совершилось. И всегда могла укрыться за «рефлексом»: пусть грязную работу выполняет неодушевленный прибор. На этот раз она должна будет принять участие, хотя бы и косвенное, в том, что произошло.

– Вы готовы? – спросил инспектор, боясь, что она передумает.

Сандра помедлила несколько секунд, обернулась к Креспи, который оставался невозмутимым.

– Да.

Витали взял пульт дистанционного управления и запустил запись.

Сначала изображение было расплывчатым, вне фокуса. Несколько секунд объектив видеокамеры мобильного телефона скользил по замусоренному полу, потом резко, рывком, поднялся: его направили на что-то напоминающее старую больничную койку. Вокруг – сырой выщербленный кафель.

На затертом матрасе лежал мужчина.

Сандра почувствовала облегчение, убедившись, что это не Маркус. Но чувство освобождения не продлилось долго. Незнакомец плакал, извивался, принимая самые неестественные позы. Веревка опутывала его, виток за витком, от щиколоток до бедер. Руки выкручены, запястья примотаны к спинке кровати. Ниже пояса он был одет, только торс голый.

Готов для жертвоприношения.

– Прошу тебя… нет! – умолял он.

Волосы черные как вороново крыло, очень коротко остриженные. Исхудавший настолько, что под гладкой кожей видны все ребра. Лицо изможденное, багровое от усилий: бедняга пытался приподнять тощую шею и плечи в тщетной попытке освободиться. Это он от отчаяния, подумала Сандра. Шансов никаких нет. Он и сам это знал. Но все же и в такой крайности инстинкт самосохранения заставлял его сопротивляться, биться изо всех сил, какие еще оставались в теле.

– Прошу, отпусти меня…

Вены на висках вздулись и пульсировали так сильно, что казалось, вот-вот лопнут, залив все лицо красным. Желтоватая полоска слизи вытекала из носа и расползалась по верхней губе, смешиваясь со слезами и слюной и застывая коркой.

– Что вы видите, агент Вега? – спросил Витали.

– У него желтое лицо, на коже трещины. Синяки от некроза вен. Зубы черные, нескольких не хватает, по этим признакам ему можно дать лет пятьдесят. Но на самом деле он не так стар. – (Преждевременное старение от злоупотребления наркотическими веществами, так это называется. Тяжелая жизнь всегда оставляет следы, какие ни с чем не спутаешь.) – Принимал наркотики. Целая коллекция мелких прецедентов. Как в тюрьме, так и на воле. – (Большинство назвало бы такого человека отбросом общества. Сколько таких типов довелось Сандре фотографировать, когда она работала в отделе экспертов-криминалистов? Обычно их трупы находили в придорожных рвах, среди мусора, без денег, без документов, с помощью которых можно было бы провести опознание. В морге полно безымянных тел.) – Иногда таких клиентов убивает толкач, когда они становятся слишком назойливыми. Но чаще всего – такой же отчаявшийся бедолага, с единственной целью – забрать себе дозу и несколько монет.

Витали не стал ни соглашаться, ни возражать, просто промолчал. Потому что события в видеофильме разворачивались.

Оператор, который до сих пор стоял неподвижно, протянул руку. В кадре показалась кисть в латексной перчатке. В пальцах было что-то зажато.

Черная облатка.

Он подошел к пленнику, просунул облатку между губ и закрыл ему рот ладонью, принуждая глотать. Через короткое время Сандра увидела, что взгляд жертвы изменился. Только что он в отчаянии молил тюремщика о милосердии, а теперь застыл, устремленный в пустоту. Лицо обмякло. Палач отнял руку ото рта и снова отошел, не переставая снимать.

Пленник зашевелил губами. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Он вроде бы что-то шептал. Неистовая последовательность слогов, срывавшихся с губ и исчезавших. Пустой набор звуков. Потом голос стал громче, но слова оставались непонятными.

– На каком языке он говорит? Я не понимаю, – озадаченно произнесла Сандра. – Похоже на иврит. – Но она не была уверена.

– Хасмонейский арамейский, – уточнил Витали совершенно серьезно. – На нем говорили в Палестине во времена Христа.

Уверенность инспектора привела Сандру в недоумение. Откуда наркоману знать язык, на котором говорили две тысячи лет назад?

– Он произносит: «Владыка теней шествует со мной. В нем – истина. В нем – новая жизнь», – перевел Витали.

Сандра пристально взглянула на него: инспектор говорил совершенно серьезно.

Тем временем пленник все твердил и твердил одни и те же фразы, будто читал молитву. Что за всем этим кроется?

Витали знал, что происходит в уме Сандры Веги. Агент полиции задавалась вопросом, почему начальника отдела криминальной статистики заинтересовал такой фильм и каким образом он с точностью определил, что говорит пленник. Но ее реакция была Витали безразлична. Наступил момент немного приоткрыть карты. Поэтому ему было на руку, что у Сандры Веги зародились сомнения по поводу его самого и его роли в этом деле.

Тем временем на экране оператор установил сотовый телефон с видеокамерой на спинке кровати. Изображение перекосилось, но можно было различить неясный силуэт человека, который склоняется над пленником и одной рукой стискивает ему челюсть. Потом, в дополнение к святотатственному причастию, начинает выливать содержимое золотой чаши в разинутый рот. Хлеб и вино – плоть и кровь. Пленник, погруженный в транс, пил не сопротивляясь. Было слышно, как жидкость, булькая, проникает в горло, как грязная вода в сток умывальника. Закончив процедуру, тень отступила назад, не показывая лица; человек взял телефон и продолжил съемку.

Мужчина, распростертый на койке, больше не говорил. Лежал, вытаращив глаза, со взглядом, по-прежнему устремленным в пустоту. Интересно, подумала Сандра, что сейчас произойдет? Чем напоили пленника? Явно не вином. Внезапно тело жертвы сотрясла мощная конвульсия. Казалось, путы, стягивавшие его, не выдержат такого сверхчеловеческого напора. Над торсом лежащего скопилось какое-то облако. Агент полиции инстинктивно придвинулась к экрану, чтобы лучше разглядеть.

Пар.

Что-то разъедало организм изнутри. Миазмы просачивались сквозь поры. Сжигаемая внутренним жаром, плоть приобретала коричневатый оттенок. Лицо жертвы, чье тело сотрясали мощные мышечные спазмы, оставалось невозмутимым. Но спектакль на этом не закончился. Кожа покрылась язвами, вздулась гнойными волдырями. Показались пищевод и трахея. Затем – легкие. Обугленные лоскуты бронхов. Язвы ширились, углублялись, пожирая живую плоть. Но из ран не струилась кровь, а поднимался дым, похожий на испарения серы.