Э. Чировици - Дурная кровь

Так что, даже если визит к Джошуа Флейшеру займет больше двух-трех дней, у меня хватало свободного времени. Я был уверен, что этот визит не обойдется без сеансов и они будут своего рода подготовкой к смерти для человека, который, судя по его признаниям, не верил в Бога и загробную жизнь, а следовательно, не мог найти утешения в религии. И это обстоятельство подвигало меня помочь Флейшеру даже больше, чем его благотворительность.

Я никогда не верил в то, что источником благотворительности может служить только религия, как не верил и в благие намерения тех, кто выписывает чеки для разного рода благотворительных фондов. Для них это можно приравнять к уплате налогов. А те, кто опускает деньги в кружку для сбора средств в пользу бедных, делают это зачастую не из соображений гуманности, а из страха перед Всевышним.

Офис Оррина располагался на Тридцать первой Восточной улице в старом восьмиэтажном особняке из песчаника, который, насколько я мог судить, вмещал порядочное количество солидных контор.

Возле стойки регистрации меня встретил помощник Оррина, он же и проводил меня на третий этаж, который практически весь занимала фирма «Оррин, Мердок и компаньоны». Как только часы в приемной пробили десять, меня сопроводили в офис с обтянутыми кожей стенами и паркетом из экзотического дерева.

Оррин встал, и мы обменялись рукопожатием. Это был мужчина средних лет, высокий и лысый. Стена за его громадным столом была увешана дипломами в рамочках, а в застекленном шкафчике было выставлено несколько трофеев с турниров по гольфу.

Обстановка была именно такой, какую ожидаешь увидеть в подобных офисах, и это обстоятельство совсем не вдохновляло. Я даже почувствовал некоторое разочарование: тон письма Джошуа Флейшера намекал на тайны и загадки, которые мне, возможно, предстояло разгадать.

Оррин категорически запретил помощнику беспокоить нас в ближайшие полчаса, тем самым не впрямую обозначив временные рамки нашей встречи. После того как я отказался от предложенных напитков, мы сели в кресла у кофейного столика.

– Как я понимаю, вы приняли предложение мистера Флейшера, – начал Оррин, а сам при этом внимательно меня изучал.

– В принципе, да, – ответил я. – Но поскольку я до сих пор не в курсе, о чем конкретно идет речь, надеюсь, вы меня просветите и таким образом поможете принять окончательное решение.

У адвоката слегка опустились уголки рта.

– Увы, доктор Кобб, я не могу предложить вам никакой информации сверх той, что вы уже получили от мистера Флейшера. В данном деле моя роль заключается в следующем: я должен гарантировать мистеру Флейшеру, что с юридической точки зрения никакая информация ни о нем, ни о третьих лицах, с которыми вы можете вступить в контакт во время вашего визита к нему, не станет публичной в любой возможной форме. Проще говоря, мы заключаем с вами соглашение о неразглашении информации. Мистер Флейшер обратился ко мне, потому как мой офис базируется в Нью-Йорке, а он хочет быть уверен в том, что все будет урегулировано до того, как вы отправитесь в Мэн. Мы с мистером Флейшером знакомы более десяти лет.

– Как вам, вероятно, известно, в моей профессии существует строгий этический кодекс. Без согласия клиента я не имею права оглашать или использовать любую информацию, которую могу получить во время терапевтических сеансов. Ну и без ордера, естественно.

– Конечно же, мне об этом известно. Но мы ведь даже не знаем, будет ли это дело решено с помощью терапевтических сессий. Вы согласны?

Оррин достал из дорогой кожаной папки контракт – несколько скрепленных зажимом листов.

– Мы экологичная компания, и все наши контракты подписываются в электронном виде. Вы получите свою копию сегодня. Это будет первый контракт, он оговаривает медицинские услуги, которые вы будете оказывать мистеру Флейшеру. Боюсь, звучит грубовато, но такое определение – его выбор.

Оррин передал мне контракт, и я очень внимательно перечитал каждую страницу.

Согласно договору, я должен был оказывать мистеру Флейшеру медицинские услуги неконкретного характера в течение оговоренного срока, то есть шести дней. Мистер Джошуа Флейшер, в свою очередь, брал на себя обязательство выплатить мне аванс, который исчислялся пятизначным числом. Эта сумма была гораздо больше моих обычных гонораров, о чем я и сказал адвокату.

Он только пожал плечами:

– Сумма вознаграждения – решение мистера Флейшера, так что этот пункт договора я не комментирую. Если вы согласны с тем, что ваши услуги стоят таких денег, тем лучше для вас. А теперь – соглашение о неразглашении конфиденциальной информации.

Оррин передал мне второй контракт, который был куда подробнее первого. Он был составлен таким образом, чтобы исключить утечку любой, самой незначительной информации, которую я получу за время оказания медицинских услуг, оговоренных в первом контракте.

И тем не менее, согласно одному из пунктов, я мог использовать отдельные сведения в своих будущих научных публикациях, но только при условии, что сочту эту информацию крайне важной с научной точки зрения, а также изменю имена всех, кого касается эта информация, и никогда не придам их огласке.

Мне показалось, что это разумно и соответствует моей профессиональной этике, так что я без колебаний дал свое согласие.

Оррин убрал контракт в папку.

– Что ж, это хорошая новость для мистера Флейшера, – сказал он. – Осталось еще несколько моментов, которые нам надо урегулировать. Счет в банке, на который вы предпочли бы получить гонорар. Я этим займусь. И электронный адрес, на который мы могли бы переслать вам контракты на подпись.

Я передал Оррину свою визитку и банковские реквизиты, после чего подумал, что наша встреча подошла к концу, но адвокат продолжал сидеть в кресле, так что и мне приходилось оставаться на месте. Оррин погладил пальцами папку с контрактами и глубоко задумался, глядя куда-то в пустоту. На правом запястье у него был медный браслет, такие носят, чтобы облегчить ревматические боли.

– Как я уже говорил, – наконец произнес он, – я имею удовольствие быть знакомым с мистером Флейшером около десяти лет. И все это время не перестаю удивляться его колоссальной способности творить добро. Встречались люди, которые пользовались его добротой, а потом причиняли ему боль. Но, насколько я могу судить, мистер Флейшер никогда ни на секунду не пожалел о выбранном пути. И сейчас я счастлив, что способен оказать ему услугу, которая, принимая во внимание состояние его здоровья, может быть последней.

Я не стал комментировать этот пассаж, и Оррин продолжил:

– Я в курсе, что вас ценят в научных кругах. Вы вправе наслаждаться уважением своих коллег, но не стану скрывать: пару недель назад, когда мистер Флейшер посвятил меня в свои планы, я по своей инициативе провел небольшое расследование.