Питер Кенез - Красная атака, белое сопротивление. 1917-1918

Такая реакция большинства офицеров стала горьким разочарованием для лидеров Белого движения, и кое-что они даже не могли объяснить в своих мемуарах. Пожалуй, наиболее частое объяснение, найденное в мемуарах, было то, что путешествие в Донскую область было очень опасным, и офицеры, готовые прийти на помощь, просто не могли добраться до Новочеркасска. Это объяснение не очень убедительное. Если даже некоторые хорошо известные генералы смогли приехать, иногда даже не пытаясь скрыть свое происхождение, то средний офицер наверняка бы смог сделать то же самое. Факт, что не было зафиксировано ни единого случая, что известный военный руководитель был арестован только потому, что его подозревали в желании присоединиться к генералу Алексееву. Контроль большевиков был слаб даже в столицах, и красные не смогли бы остановить поток офицеров, даже если бы подозревали, какая им угрожает опасность. Большевики освободили генерала Краснова, который вел армию против Петрограда, после недолгого заключения, и не было смысла препятствовать и другим офицерам. Это не значит, что Ленин и Троцкий были слишком самоуверенными, они просто не знали, с какой стороны ждать опасности.

Мы не должны забывать, что большое число офицеров, живущих в Донской и Кубанской областях, куда переезжать было совсем не опасно, также не захотели вступить в Добровольческую армию. История набора в армию в ростовском бюро прекрасно иллюстрирует эту ситуацию. Бюро выросло из отряда организованного офицерами, проживающими в Ростове, во время недолгого правления большевиков в декабре. После поражения красных около двух сотен офицеров объединились вместе и выбрали генерала Черепова главой офицерского собрания, чтобы координировать его работу с казачьим правительством. Благодаря пониманию между Алексеевым и Калединым организация Черепова была предоставлена Алексееву. Таким образом, организация в Ростове становилась частью Алексеевской организации, и в городе открылось Бюро записи добровольцев. Так как большинство из отряда Черепова было заинтересовано лишь в местной победе, в это время многие покинули его.

Набор в армию в Ростове шел очень медленно. Бюро набрало меньше добровольцев, чем число покинувших отряд Черепова, когда он стал частью Алексеевской организации. Руководители армии в Новочеркасске планировали сформировать Ростовский офицерский полк, но добровольцев для этого едва было достаточно, поэтому была создана Ростовская офицерская рота. Когда Добровольческая армия начала Кубанский поход, лишь одна треть от 200 человек Ростовской офицерской роты последовала за ней.

Зачисление в армию во втором по величине городе Дона, Таганроге, шло еще более медленно. Там проживало около сотни офицеров, но за месяц работы бюро записалось в армию лишь 50. В Донской и Кубанской областях, а также в Минеральных Водах на Северном Кавказе проживали тысячи офицеров, но Алексеев напрасно взывал к ним. Он дважды ездил в Екатеринодар, но безуспешно.

Объясняя неудачи добровольной мобилизации, Деникин ссылался на тот факт, что правительство Дона, охраняя автономию, не разрешило Алексееву и Корнилову объявить призыв в армию. Деникин, наверное, забыл тот факт, что Корнилов, игнорируя просьбы донского правительства, издал такой приказ 11 января 1918 года. Хотя если бы Корнилов издал этот указ месяцем раньше, то ситуация могла сложиться совсем по-другому.

Некоторые историки считают, что тогда и позже офицеры не присоединились к Добровольческой армии, так как лидеры Белого движения не предложили позитивной идеологии. Утвержддение, касающиеся людской мотивации, кажется очень реалистичным, так как, возможно, продуманная программа увеличила бы число желающих вступить в армию. Но даже в перспективном будущем невозможно себе представить, что бы это была за программа. Некоторые, например лидеры армии, считали, что политическая программа ослабит армию, а консервативная, напротив, многих отпугнет.

Призыв Алексеева и Корнилова оставался без ответа по тому же ряду причин, по которому казаки отказались воевать на стороне большевиков. После месяцев сплошных политических переворотов русские офицеры все еще хотели мира любой ценой. Добровольческая армия тем не менее требовала продолжения войны с Германией, и как предварительное условие – разгром большевистского режима. В нежелании продолжать войну с иностранным врагом обе стороны – офицеры и рядовые – сходились во мнениях. Возможно, набор рекрутов шел бы быстрей, если бы Корнилов и Алексеев поняли, что Россия уже не сможет занять свое место в мировой войне и что лучше сконцентрировать все силы на борьбе с большевиками. Но просить генералов отказаться от войны с иностранным врагом было бы равносильно просить их не быть самими собой. Алексеев и Корнилов считали большевиков немецкими агентами, и для них не было смысла бороться лишь против агентов.

Офицеры, как в основном и все русские люди, не имели понятия, кто такие большевики и чего точно они хотят, но, так как они сильно устали от политических беспорядков Временного правительства, они подходили к делу таким образом: новые законы не могут быть такими же плохими, как несколько месяцев назад. Офицеры в Ростове мыслили точно так же, как и офицеры на территории всей России: они прожили в Ростове пять дней под началом большевиков, и все это время оставались на нейтральной стороне, их тоже не трогали. Из этого опыта они заключили, что большевики не причинят вред тем, кто не будет препятствовать им. Русские офицеры пассивно ждали, пока ураган Гражданской войны пронесется над их головой.

Столь неожиданная реакция русских офицеров сильно повлияла на развитие Белого движения. Так как преобладающее большинство русских офицеров держались в стороне от Гражданской войны, то среди тех, кто присоединялся к белой армии, были и молодые, не вкусившие горечи войны. Первые добровольцы в Новочеркасске чувствовали себя ужасно, так как были в изоляции, и это сознание подрывало их моральный дух и увеличивало их страдания. Растущее же беспокойство, в свою очередь, вылилось в сильное желание действовать радикально.

Так как к середине 1918 года добровольцев набралось мало, армии пришлось последовать примеру большевиков и ввести воинскую повинность. К тому времени армия занимала большей частью казачьи территории, поэтому призывались в основном казаки. Добровольческая армия стала преимущественно состоять из казаков, и этот факт сильно снижал ее мобильность; большинство казаков не хотели выходить за пределы своего Войска.

Среди первых 3 тысяч добровольцев было, вероятно, лишь десять солдат, остальные были офицерами, кадетами и юнкерами. Когда генерал Черепов принес отчет о работе ростовского Бюро записи в армию, Корнилов посмотрел на список добровольцев и разразился смехом: «Здесь все офицеры, где же солдаты?» Солдат не было тогда, не появились они и потом. Эксперты поражались молодости добровольцев; даже шестнадцатилетним и семнадцатилетним было разрешено записываться. Если можно верить журналисту Б. Суворину, Алексеев жаловался ему таким образным языком: «Я уже вижу монумент, воздвигнутый в память об этих погибших детях – на голом камне разоренное гнездо орла с маленькими орлятами и надпись: „А где же были орлы?“»