Пьер-Андре Тагиефф - Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование

Лебон формулирует принцип, в соответствии с которым анархические толпы нуждаются в господине, и только он способен основать порядок, предполагаемый любой цивилизацией:

Цивилизация заключает в себе твердые правила, переход от инстинктивного к рациональному, предвидение будущего, высокий уровень культуры, условия, совершенно недоступные для толп, предоставленных самим себе [333].

Прочтем теперь пассаж из первого протокола в версии Нилуса, некоторые фразы которого вдохновлены «Диалогом в аду между Макиавелли и Монтескьё» Мориса Жоли:

[…] Надо принять во внимание подлость, неустойчивость, непостоянство толпы, ее неспособность понимать и уважать условия собственной жизни, собственного благополучия. Надо понять, что мощь толпы слепая, неразумная, не рассуждающая, прислушивающаяся направо и налево. Слепой не может водить слепых без того, чтобы их не довести до пропасти, следовательно, члены толпы, выскочки из народа, хотя бы и гениально умные, но в политике не разумеющие, не могут выступать в качестве руководителей толпы без того, чтобы не погубить всей нации.

Только с детства подготовляемое к самодержавию лицо может ведать слова, составляемые политическими буквами.

[…] План, разбитый на столько частей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому становится непонятным и неисполнимым.

Только у Самодержавного лица планы могут выработаться обширно ясными […]. Без абсолютного деспотизма не может существовать цивилизация, проводимая не массами, а руководителем их, кто бы он ни был. Толпа – варвар, проявляющий свое варварство при каждом случае. Как только толпа захватывает в свои руки свободу, она ее вскоре превращает в анархию, которая сама по себе есть высшая степень варварства [334].

Таким образом, «Мудрецам» «Протоколов» известны вечные тайны действенного правления: насилие и террор [335], соединенные с хитростью и лицемерием [336].

Однако если «Мудрецы» и описывают, подобно Лебону, иррациональность души и поведения толпы, они не излагают, как упомянутый автор, никакой теории современности, понимаемой в качестве эры или века толп. Лишь констатируется растущая мощь этих толп. Но «Мудрецы» разделяют идеи Лебона относительно наличия способов «манипулирования массами»: поскольку последние являются иррациональными, всякое эффективное воздействие на них предполагает правильное применение иррационального, как это мы увидим далее.

Следовательно, речь идет не о том, чтобы предложить какую-либо программу реформирования или воспитания «души толп», ибо толпы трудновоспитуемы. Но ими в высшей степени можно манипулировать, используя различные способы, связанные с внушением и с технологиями убеждения. Если есть возможность воздействовать на толпы, то отнюдь не ради превращения этих варварских сущностей в цивилизованные народы, но ради того, чтобы их очаровать, привести туда, где их мощь, порождающая хаос, станет безвредной или недейственной, канализировать их иррациональные устремления или удовлетворить эти стремления с помощью обмана; короче говоря, их обольстить. В своей книге 1895 г., имевшей и теоретический и практический характер, Лебон намеревался, давая советы новому Государю эры толп, спасти цивилизацию. Ученый ставил проблему в форме трагической альтернативы:

Толпы немного походят на сфинкса из античной сказки: необходимо уметь решать проблемы, которые их психология нам ставит, или смириться с тем, что эти толпы нас пожрут [337].

Что касается мини-учебника по политической психологии, содержащегося в «Протоколах», то он описывает условия становления всемирной еврейской монархии; «Сионские мудрецы» (или их представитель, говорящий «я» в тексте «Протоколов») полагают очевидным то, что следует знать душу толп, чтобы воздействовать на них, чтобы использовать их стремления и их внушаемость к пользе будущего «царя-деспота сионской крови» [338]. Но в понимании, которое приписывается «Сионским мудрецам», установление всемирного владычества еврейского царя есть не что иное, как обеспечение прихода истинной цивилизации, учреждение высшей цивилизации, даже если эту последнюю следует воплотить в элитном меньшинстве и сделать ее символом личность «всемирного суверена».

Двадцать четвертый и последний «протокол» Нилуса в этом пункте совершенно ясен:

«[…] Сила сохранения за нашими мудрецами ведения всех мировых дел, направления воспитания мысли всего человечества…

Царь Иудейский не должен находиться под властью своих страстей […]: ни одной стороной своего характера он не должен давать животным инстинктам власти над своим умом. […]

Опора человечества в лице всемирного владыки от святого семени Давида должна приносить в жертву своему народу все личные влечения. Владыка наш должен быть примерно безупречен» [339].

Ниже мы более подробно остановимся на сходстве тем и аналогиях аргументаций в теории толп «Протоколов» и в «Психологии толп» Гюстава Лебона, взятой в качестве парадигматического текста, показательного для полунаучной литературы по рассматриваемому вопросу; здесь же мы хотели бы проблематизировать подобное сравнение, выдвигая две отличные друг от друга гипотезы (хотя логически не исключающие одна другую): «слабую» гипотезу и «сильную» гипотезу. Самая осторожная интерпретативная гипотеза, которую могут породить эти текстовые сравнения, заключается в следующем: необходимо рассматривать «Психологию толп» и «Протоколы» – тексты, написанные в один и тот же непродолжительный период (с 1894 по 1901 г.), – как два «популярных» синтеза очевидных истин и максим, извлеченных, с одной стороны, из народной мудрости, более или менее приспособленной к ситуации «конца века», а с другой – из проникнутого разочарованием взгляда на политическую власть (как ее достигнуть? как ее удержать? и т. д.), который вызвал в конце XIX в. многочисленные попытки придать этой проблеме вид теории (от Тэна до Лебона, до Парето и Вебера). Для участников этого теоретизирования был характерен «циничный» подход к политике, опирающийся на пессимистическую антропологию («люди дурны по природе»), которую питал новый великий страх перед извержением иррациональных толп [340]. Короче говоря, следовало бы отнести на счет «духа времени» [341]общность источников вдохновения обоих текстов, о которой, как кажется, свидетельствует целый ряд сходных лексических и риторических черт.

Но не лишено смысла и выдвижение «сильной» гипотезы относительно присутствия этих заметных сходств, а именно гипотезы, в соответствии с которой редактор (редакторы) «Протоколов», жившие и трудившиеся около 1900 г. в Париже, были знакомы с самым знаменитым произведением Гюстава Лебона, «Психологией толп» (оно систематически переиздавалось), и попытались извлечь из него пользу. Ибо одна из главных забот «Сионских мудрецов» касалась искусства манипулировать толпами, в частности с целью подтолкнуть их к насильственной революции. В плане «Мудрецов» цепные революции выступают как способ разрушить все препятствия, с которыми могло бы столкнуться их предприятие по овладению миром. В первом «протоколе», по С. Нилусу, об этом открыто объявляется и описывается инструментальная концепция революционных идеалов или «бессмертных принципов, immortels principes», которую предполагает стратегия «Сионских мудрецов», подчеркивая мобилизационную мощь некоторых сил, способных породить образы, обладающие динамизирующей силой: