Иоганн фон Архенгольц - История морских разбойников (сборник)

Однако, это не прекратило взаимной ненависти двух народов. Нельзя не удивляться, как могли так долго пробыть вместе люди, различествовавшие в языке, образе мыслей, вере и нравах. Так как они большей частью сидели на отдельных судах, то французы могли легко разлучиться с англичанами, что и исполнилось без дальнейших ссор. Почти все французы оставили Моргана, избрали себе предводителя из среды своей и пустились на новые подвиги. При Моргане осталось их весьма немного.

Доверие флибустьеров к этому пирату было необыкновенно, поэтому они, казалось, едва заметили отбытие значительного числа французов. Напротив, составляя теперь отряд из людей одной нации, они соединились дружнее, поклялись следовать за предводителем повсюду и с ревностью вербовали новых товарищей на Ямайке, так что в короткое время собралось опять девять судов и 460 человек. До сих пор флибустьеры грабили всегда только на островах, но план Моргана имел гораздо больший объем. Он направил путь свой к твердой земле Америки, намереваясь ограбить большой, богатый город Порто-Белло [12] Порто-Белло – Портобелло – этот город в течение многих столетий был самым важным испанским портом на атлантическом побережье Нового Света. – Примеч. ред. . Этот город, защищаемый тремя фортами, находится на океане, при заливе, на северной стороне Панамского перешейка. Он принадлежит к провинции Коста-Рика и в продолжении двух столетий славится как богатейший серебряный рынок в мире. Находясь в четырнадцати морских милях от Дарьенского залива, Порто-Белло в то время уже был весьма значительным городом и, вместе с Гаванною, самым крепким городом в испанских владениях в Америке. В двух фортах, находившихся у входа в гавань и считавшихся почти неприступными, Св. Якова и Св. Филиппа, находился гарнизон в 300 человек. В самом городе, несмотря на его величину, жило только четыреста семейств, потому что климат от испарений близлежащих гор был очень нездоров. Город состоял по большей части из магазинов, которых хозяева жили в соседнем городе Панаме и в известные времена года отправляли привозимое из Перу и Мексики золото и серебро на мулах в Порто-Белло. Впрочем, жители, несмотря на свою малочисленность, славились как отличные воины, потому что в разных случаях защищались мужественно.

Морган не открыл никому своего намерения напасть на Порто-Белло, чтобы отнять у испанцев (которые везде содержали лазутчиков, но теперь вовсе и не воображали такого дерзкого подвига) возможность узнать что-нибудь. Флибустьеры и сами не воображали ничего подобного и ужаснулись, когда он открыл им свое намерение. Даже самые отчаянные задумались при мысли о малочисленности своей и невозможности с такими незначительными силами взять такой большой и сильно укрепленный город. Морган старался ободрить их и сказал наконец: «Хотя число наше слабо, но дух силен, чем меньше нас, тем мы будем действовать согласнее и тем большая часть добычи достанется на долю каждого». Слова эти и надежда на большие богатства наконец воодушевили всех мужеством и все единогласно решились исполнить задуманное предприятие.

И предприятие это совершилось в 1668 году, в тот самый год, когда испанцы были включены в Ахенский мир. Наконец-то они надеялись успокоиться: помирившись со всеми европейскими державами, им оставались одни неприятели – флибустьеры, которые, однако же, в сущности, были вреднее всех, потому что истощали жизненные силы государства. Напрасно, основываясь на мирном трактате, старались остановить хоть на время набеги их. Флибустьеры отвечали: «Нам дела нет до Ахенского трактата, нас не приглашали на совещания и мы не присылали представителей на конгресс». Итак, ничто не останавливало их намерения напасть на Порто-Белло.

Ночью Морган бросил якори недалеко от города, оставил только несколько человек на кораблях и со всеми прочими сел на мелкие суда, чтобы втихомолку высадиться в самой гавани. Первый шаг был удачен. Морган послал четырех человек под командою англичанина, хорошо знакомого с местностью, приказав им убить или увести часового на форпосте. Последнее удалось: на солдата напали врасплох; отняли ружье, связали его самого и отвели к Моргану, который со страшными клятвами и угрозами выспросил у него обо всем, что ему было нужно знать. Тогда отправились все к первому форту и незаметно подошли к самым стенам. Пленный солдат от имени Моргана должен был кричать гарнизону, чтобы он сдался немедленно, если не хочет, чтобы всех изрубили в куски. Но эта угроза не произвела ожидаемого действия, гарнизон открыл пальбу и защищался отчаянно. Однако же форт был скоро взят. Флибустьеры, думая, что для собственной безопасности и для страха другим надо исполнить угрозу, заперли всех пленных солдат в один дом, бросили огонь в пороховой магазин и взорвали форт и весь гарнизон, сами же немедленно пошли к городу. Здесь испуганные жители старались спрятать хоть часть своих богатств и для этого бросали их в колодцы и зарывали в землю. Напрасно губернатор уговаривал их защищаться. Видя, что все усилия его напрасны, он кинулся в другой форт и открыл сильный огонь. Флибустьеры не устрашились и второго штурма, который продолжался с зари до полудня. Во все это время они не подвинулись ни на шаг вперед. Флибустьеры старались калеными ядрами открыть ворота, но и это не удалось, потому что они были почти из цельного железа, притом же осажденные так яростно осыпали их камнями и горшками, наполненными порохом, что всякий, кто подходил к стенам, находил неминуемую смерть. Уже и сам упорный Морган начал сомневаться в успехе, когда вдруг на небольшом форте развился английский флаг. Этот вид воодушевил его и пиратов и внушил им странную, бесчеловечную уловку. Из ближайших монастырей привели всех монахов и монахинь и срубили двенадцать лестниц такой ширины, что по ним можно было всходить четырем человекам в ряд. Несчастных монахов и монахинь принудили приставить эти лестницы к стенам. Таким образом, они служили защитою флибустьерам, которые подвигались вперед, закрытые ими. Морган думал, что губернатор не осмелится стрелять в своих земляков и притом в духовных, которые тут играли роль совершенно страдательную и, мучимые страхом, кричали во все горло и заклинали его всеми святыми сдать крепость и спасти их от неминуемой гибели. Флибустьеры придали этой сцене еще более ужаса угрозой, которой никогда не произносили напрасно – изрубить всех до последнего при дальнейшем сопротивлении. Положение осажденных и без того было ужасно, стены, у основания которых уже находились флибустьеры, были невысоки, и батареи открыты, так что пираты, меткие стрелки, не подпускали почти никого безнаказанно к пушкам. Несмотря на все это, никто не хотел слышать о сдаче. Губернатор в особенности был глух ко всем угрозам и к воплям несчастных монастырских обитателей, которых число увеличили еще множеством женщин и детей, приведенных из другой крепости. Не обращая внимания ни на религиозные чувства, ни на чувства человеколюбия, испанский комендант приказал стрелять в пиратов, которые, закрытые живым валом, претерпевали весьма незначительный урон, тогда как монахи, монахини, женщины и дети падали десятками от каждого выстрела.