Жан Ворт - Век моды

Другим твердо установленным правилом моды 1850-х годов было то, что замужние женщины обязаны были носить чепец (капор). Считалось неприличным, если замужняя женщина появлялась в головном уборе, приличествующем девушке. Подобные чепцы носили и дома, и на балу. На некоторых картинах, например Энгра [24] Энгр, Жан Огюст Доминик (1780–1867) – французский художник, общепризнанный лидер европейского академизма XIX века. , женщины того десятилетия изображены в бальных платьях с маленькой скромной шапочкой на голове. После замужества моя мать безропотно подчинилась этому правилу, но отец, ненавидящий ее покорность правилам, вскоре освободил ее от этого, создав новую моду на шляпы.

Миссис Хартман в очень популярном в то время платье от Ворта, 1866

После тканей наиважнейшим занятием Ворта было развитие новых отделок – бисером, позументом, шнуром галуном – и возрождение старых рисунков кружева и вышивки. Его ум никогда не уставал что-то создавать.

Все материалы и отделки, которые он использовал, исполняя свои замыслы, были французского производства. Отец следил за тем, чтобы изготовители французских шерстяных тканей совершенствовали свою продукцию, чтобы он мог покупать их во Франции, а не в Англии, всегда считавшейся родиной шерстяных тканей. Единственный материал, для которого он когда-либо делал исключение, был ирландский поплин [25] Хлопчатобумажная ткань, образованная сочетанием тонкой плотной основы с более грубым и редким поперечным утком, образующим рубчик. . Ворт никак не мог добиться, чтобы его удовлетворительно делали во Франции. Он отстаивал французские товары из благодарности Франции, которой, как он говорил, обязан всем, потому что она предоставила ему возможность выразить свой особый талант.

Герцогиня де Морни, урожденная княжна Трубецкая, в платье от Ворта, 1863

Герцогиня де Морни в платье от Ворта дома

Мой отец в первый раз начал заниматься позументами [26] Золотая, серебряная или мишурная (медная, оловянная) тесьма, золототканая лента, повязка, обшивка, оторочка. , басонами [27] Плетеные изделия – шнур, бахрома, кисть и т. п. для украшения одежды, мебели. , галунами [28] Нашивка из тесьмы, шитой золотом или серебром. , когда создавал фестонные и складчатые оборки, рюши, ролики для разнообразия своих первых моделей у Гажлена. Одной из первых отделок, которую использовал Ворт, был гагат [29] Полированный черный камень, разновидность каменного угля, из которого в XIX веке изготовлялись женские украшения. – Прим. А. Васильева. . Когда отец ввел его около 1855 года, он был объявлен слишком тяжелым и броским и встречен с большой враждебностью. Однако два года спустя, благодаря осторожности, с которой он его использовал, гагат стал главным украшением пальто и платьев и занимал важное место в украшениях в течение пятидесяти лет, что в особенности способствовало развитию этой специфической отрасли промышленности.

Позументы, басоны, галуны были только началом, когда отец впервые делал свои модели у Гажлена. И хотя их цена не превышала четырех франков за метр, это считалось чрезмерным, и отец был вынужден обратиться к кружеву и вышивке. Кружево, которое вскоре стало одним из самых сильных конкурентов гагата, вначале встретило такой же холодный прием, который был оказан его блестящему сопернику, но совсем по другим причинам. Настоящее кружево тогда столь редко встречалось и так ревностно хранилось владельцами, что было очень трудно убедить их использовать его в качестве отделки. Была сделана робкая попытка изготавливать кружева фабричным способом, поскольку метод Жаккарда [30] Жаккар, Жозеф Мари (иногда Жаккард) (1752–1834) – французский изобретатель ткацкого станка для узорчатых материй (машина Жаккарда). вошел в употребление около 1840 года. Но поскольку не было спроса на эту прозрачную ткань, почти ничего не делалось для усовершенствования процесса. Однако Ворт убедил некоторых из своих клиентов, ловко задрапировав и разместив кружево, разрешить ему использовать бесценное наследство. Результат был настолько неотразимым, что он победил их сопротивление.

Когда запасы настоящего кружева были исчерпаны, а это произошло весьма быстро, отец привез имитацию старинного кружева, настолько искусно изготовленную, что распознать подделку можно было, только обладая опытным взглядом. И снова, благодаря усилиям Ворта, появилось новое производство – изготовление кружева, которое стало процветать. Не следует думать, что первое десятилетие самостоятельной деятельности отца было простым или безоблачным. Как и во многих других делах, возрождение искусства изготовления платья было медленным и болезненным. Публика принимала его нововведения с упрямой неохотой. Клиенты требовали, например, изготовить пальто, использовав четыре метра бархата стоимостью в среднем сто тридцать один франк, которое «проживет» по большей мере три или четыре года. Любое нововведение рассматривалось с подозрением и вызывало неодобрение даже у торговцев, которые могли бы от этого получить прибыль. Один из членов жюри на выставке 1851 года однажды сказал моему брату Гастону, что его коллеги по жюри критиковали модели, представленные нашим отцом на показ, с особой резкостью и суровостью, потому что они так сильно отличались от общепринятой моды.

Но со временем Чарльз Фредерик Ворт склонил на свою сторону и оптовую, и розничную торговлю, и критиков, и экономных клиентов. Когда наконец женщины поняли, что могут больше не носить сделанные дома некрасивые платья, а кутюрье сошьет модель, специально подобранную для их типа фигуры и лица, его борьба закончилась полной победой. Он завоевал успех уже в 1851 году, когда, несмотря на суровую критику жюри на выставке, выставленные модели Дома Гажлена получили такое одобрение, что покупатели из домов Лондона приехали в Париж для более подробного знакомства и увеличили число своих заказов. Если за год до этого заказ включал в себя дюжину моделей, то после выставки заказ размером в сотни моделей стал обычным. Все это означало, что для находившихся в бедственном положении кутюрье началась новая, славная жизнь. Другая польза от выставки заключалась в том, что, вернувшись домой, энтузиасты открывали магазины в своих странах, где копировали парижские модели.