Ларс Свендсен - Философия свободы

Так что вовсе не обязательно толковать результаты экспериментов Либета в том духе, что сознание является всего лишь беспомощным придатком мозга. Наблюдая за практической мыслительной деятельностью, аргументированием и процессом принятия решений, происходящим в течение некоторого времени, мы без сомнений придем к выводу, что сознание участвует в деятельности на равных с мозгом, а не просто «плетется следом» [63] Мое толкование экспериментов Либета сходно с тем, что мы находим у Деннета: Daniel Dannett. Freedom Evolves. С. 239 и далее. .

Мы знаем, что изменения в мозге сопровождаются изменениями в сознании и наоборот. Похоже, что причинно-следственные связи действуют в обоих направлениях, однако, честно говоря, мы все еще знаем слишком мало о природе отношений между нейрофизиологическими состояниями и состояниями сознания. Впрочем, исходя из тех знаний, что у нас имеются сегодня, мы можем с уверенностью утверждать, что между мозгом и сознанием нельзя поставить знак равенства [64] Убедительное изложение этой идеи можно найти в работе Alva Noë. Out of our heads.Why you are not your brain, and other lessons from the biology of consciousness. New York: Hill and Wang, 2009. . Нет никаких оснований предполагать, что сознание является всего лишь продуктом мозга. У мозга нет сознания, а у личности оно есть. Разумеется, мозг является решающей предпосылкой для того, чтобы у личности возникло сознание, но не более того. Сознание обеспечивает согласованность между мозгом, телом и окружающей средой.

Нейрофизиология далеко продвинулась за последнее время, однако мы склонны переоценивать значение полученных этой наукой данных. К примеру, многие считают, что если какому-либо качеству человеческого мышления или деятельности найдено соответствие в виде некоторых процессов в мозге, то тем самым мы можем их объяснить. Майкл Газзанига, основатель дисциплины когнитивной нейрофизиологии, подчеркивает, что ожидания относительно того, о чем может рассказать нам сканирование мозга, сильно завышены [65] Michael S. Gazzaniga. Who’s in Charge? Free Will and the Science of the Brain. New York: Harper Collins, 2011. С. 190. . Он даже ссылается на исследования, показывающие, что люди с бóльшим доверием относятся к объяснению психологических феноменов, когда оно сопровождается сканограммой мозга, даже если содержание ее вообще никак не связано с описываемым феноменом. Даже недостаточно обоснованные научно объяснения, к которым приложена сканограмма, кажутся людям более правдоподобными, нежели объяснения с хорошей научной аргументацией, но без сканограммы.

Здесь мы сталкиваемся с «культом мозга» во всей красе. Однако если мы будем искать только в мозге, мы никогда не найдем свободу, потому что свобода просто не может локализоваться там. Фрэнсис Крик пишет: «Ты, твои радости и печали, твои воспоминания и амбиции, твое ощущение самосознания и свободной воли – в действительности есть не что иное, как деятельность большой группы нервных клеток и молекул, с которыми они связаны» [66] Francis Crick. The Astonishing Hypothesis: The Scientifc Search for the Soul. New York: Simon & Schuster, 1994. С. 3. . Говоря так, Крик переходит от наблюдаемой корреляции между активностью нейронов и деятельностью сознания к предположению, что каузальность действует только в одном направлении, то есть активность нейронов определяет деятельность сознания, но не наоборот, и далее он предлагает приравнять сознание к мозгу, радикальным образом редуцировав его до одной лишь активности нейронов. Даже если не опускаться до признания подобных рассуждений всего лишь спекулятивной метафизикой в обличии науки, нельзя не заметить, что в данном случае редукционизм доведен до абсурда. Редукционизм вообще предполагает, что свойства любых объектов можно объяснить аддитивно, то есть свойства каждого объекта являются суммой свойств его составляющих. Однако, как правило, даже обладая исчерпывающей информацией о свойствах элементов низшего уровня, мы не можем адекватным образом описать свойства высшего уровня. На каждом уровне имеются свои артефакты, законы и понятия. Нельзя сказать, что высшие уровни системы независимы от низших, однако их нельзя просто редуцировать до низших. Кроме того, у нас есть все основания полагать, что каузальность действует не только восходящим, но и нисходящим путем [67] Вопрос о том, какова роль такой нисходящей каузальности в проблеме свободы воли, обсуждался достаточно широко. В связи с этой темой стоит обратить внимание на антологию Nancey Murphy, George Fr.R.Ellis, Timothy O’Connor (red.) Downward Causation and the Neurobiology of Free Will. Berlin/Heidelberg: Springer-Verlag, 2009. Также см. Nancey Murphy, Warren S. Brown. Did My Neurons Make Me Do It? Philosophical and Neurobiological Perspectives on Moral Responsibility and Free Will. Oxford/New York: Oxford University Press, 2006. . Утверждения, подобные утверждению Крика о том, что нечто «в действительности» есть не что иное, как то-то или то-то, предположительно более фундаментальное, как правило, являются лишь отговорками, а не действительными объяснениями существующих феноменов. Для объяснения феномена требуется нечто большее [68] Ср. Carl Gustav Hempel. Philosophy of Natural Science. Inglewood Clifs NJ: Prentice Hall Inc., 1966. С. 78. . Исследование свойств низших уровней, безусловно, может пролить свет на свойства высших уровней, но лишь в некоторой степени. На каждом новом уровне возникают новые свойства, которые нельзя объяснить, просто разложив уровень на составляющие и описав их свойства. Попытка применить редукционизм в поисках свободы приведет к полному провалу. Если вы не признаете ничего, кроме элементарных частиц, молекул и клеток, вы едва ли сумеете признать существование свободы воли. Физика элементарных частиц или нейрофизиология не дают оснований для проведения различия между действиями как чистыми рефлексами или же как результатом осознанных решений. На этом уровне анализа свободы не существует, не существует намерений и норм, и искать их там было бы ошибкой. Свобода воли обитает на совсем других онтологических уровнях.

Попытка отыскать свободу в человеческом мозге обречена на неудачу. На самом деле, даже искать человеческое «я» в мозге бесполезно. «Я» – это центр моего тела и моего мира. Мы не можем локализовать его, указать на него пальцем, но если нам все же потребуется обозначить его местонахождение, придется признать, что оно находится в нашем теле. Кант подчеркивает это в одной из своих ранних работ «Грезы духовидца», где пишет, что если бы нам пришлось сказать, где находится душа, мы бы сформулировали это так: «я есть там, где ощущаю. Я есмь так же непосредственно в кончике пальца, как и в голове… Нет такого опыта, который научил бы меня считать какие-то части моего ощущения отдаленными от меня, запереть мое неделимое Я в микроскопически маленьком уголке мозга» [69] Immanuel Kant. Träume eines Geistersehers, erläutert durch Träume der Metaphysik // Kants gesammelte Schriften, т. II, Preußischen Akademie der Wissenschaften (red.) Berlin/New York: De Gruyter, 1902. С. 324 и далее. Перевод цитируется по изданию: Иммануил Кант. Грезы духовидца, поясненные грезами метафизики // Кант. Собрание сочинений. Москва: Чоро, 1994. . Осознавать – значит присутствовать в мире в качестве действующего лица, всем телом сразу. Для людей это имеет также и нормативное значение. Если наш друг нарушает обещание, можно в принципе рассматривать это как цепочку объективных причин и следствий, но при этом мы упустим все моральные аспекты этого события. Наша Вселенная имеет не только физические, но и этико-нормативные свойства. В этой Вселенной мы относимся друг к другу не только как к физическим объектам, но и как к этическим субъектам.