Иван Бло - Россия Путина

Что такое метафизика? Это вопрос, касающийся бытия всего, что существует (а все, что существует именуется «сущее»). Суть истории современного мира, его бытие, по Хайдеггеру, состоит в погоне за властью ради власти в мире, из которого ушло Божественное начало. В этом мире «Я» стало верховным идолом и воля этого «Я» по отношению к власти носит определяющий характер. В таком мире связанная с властью политика получает всепоглощающую роль.

Власть терпит мир (сведенный до состояния объекта), только если может его использовать. С человеком – то же самое. Мобилизация людей, рассматриваемых в качестве основного сырья, предполагает их взаимозаменяемость. Отсюда важность эгалитаристского идеала, который как раз и позволяет уничтожить все то, что мешает людям быть взаимозаменяемыми: их национальную, религиозную, этническую идентичность и даже идентичность семейную и половую (различие между мужчиной и женщиной).

Политика претендует на то, чтобы стать высшим воплощением судьбы людей, поскольку представляет собой привилегированный инструмент власти. Это положение вещей скрывают от людей, которым говорят, что народ суверенен. По этому поводу Хайдеггер пишет: «В реальности власть не находится ни в чьих руках, хотя утверждается, что она – в руках всех. Люди наивно полагают, что тоталитарный диктатор действует, как ему заблагорассудится: и это не так. Он исполняет волю своей власти».

Этим объясняется тот факт, что отношения между коммунистическими руководителями, вопреки утверждениям идеологов, отнюдь не являются братскими. Каждый боится потерять власть, и в номенклатуре царит страх. Человек, в том числе лидер, – всего лишь исполнитель воли ставшего у власти бытия сущего, и воля его состоит в стремлении к власти ради власти. Отсюда эта страшная фраза Хайдеггера: «Было бы ошибочно рассматривать коммунизм как человеческое желание мести, счастья или чистого насилия. В коммунизме нет ничего человеческого». Любое сопротивление власти подлежит искоренению – отсюда жестокость режима. В этом метафизическая основа насилия. Идеологический дискурс скрывает сущность этой реальности, выдавая себя при этом за дискурс «демократический». Процесс, который якобы должен освободить человека, то есть «революция», в действительности подчиняет человека власти.

Какими бы ни были различия между нацизмом и коммунизмом, в обоих случаях речь идет о безудержном господстве воли к власти – сегодня это общепринятая точка зрения. Ситуация усложняется, когда Хайдеггер показывает, что западные демократии не смогли избежать ущерба при столкновении с машинерией власти, в которой заключается сущность современной истории. Весь Запад, пусть и не осознавая этого, основывается на метафизике, ставящей Субъекта в центр вселенной. Этот принцип восходит к Декарту, к его «я мыслю, следовательно, я существую». Согласно Хайдеггеру, наоборот, сначала я существую, а затем я мыслю. Таким образом, бытие является первичным, именно в нем человеческая мысль берет начало.

Конечно, западная демократия не считает себя тоталитарной, заявляя о своем плюрализме. Но при этом она претендует на то, чтобы являться воплощением нравственности, и ставит себя выше даже естественного права. Принятие того или иного естественного права – это ограничение, навязанное демократии секуляризированной христианской традицией.

Теоретически, при демократии единственным источником власти является воля народа, но Хайдеггер пишет, что при демократии «действуют так, как будто власть находится в руках народа. Этот обман необходим для укрепления политической власти. Демократический обман культивируют и те, кто правит, и те, кем правят». Ложь является более очевидной в условиях так называемой «демократической» диктатуры или диктатуры, прикрывающейся интересами народа (ХХ век знаком с таким разновидностями диктатуры), чем в условиях демократии, однако и в последнем случае ложь имеет место.

В отличие от коммунизма, демократия не идет до конца этой логики власти. Поэтому при демократии сохраняются некоторые свободы. Но руководство при этом подчиняется логике стремления к власти как таковой, из чего проистекает упадок идеологий. Могущество как таковое выражается скорее посредством денег, чем посредством физической власти. Приобретение власти ради власти посредством денег требует мобилизации людей в рамках процессов массификации: массового производства, массового потребления, функционирования масс-медиа. Этот процесс существенно отличается от того, что можно наблюдать при коммунистическом режиме, однако хорошо заметны сходства, на которые вслед за Токвилем, еще в 1950-е – 1960-е годы обратил внимание такой проницательный и скептически настроенный либерал, каким был Раймон Арон.

В такой метафизической схеме забота о человеке отсутствует. Нельзя сказать, что власть не занимается «гуманитарной» деятельностью – она делает это по утилитарным соображениям, так как эта деятельность улучшает ее имидж и способствует ее укреплению. Но роль человека сведена к роли сырья в экономике, человек превратился в «человеческие ресурсы», находящиеся на службе «утилитарного механизма», который Хайдеггер называет термином Gestell.

Gestell имеет следующую структуру [14] Эта схема отсылает к учению «о четырех причинах», содержащемуся в «Метафизике» Аристотеля (см. главу 1). .

Хайдеггер не утверждает, что «Я», деньги, техника, массификация представляют собой явления негативные или малозначащие. Проблема возникает тогда, когда «Я» подменяет собой Божественное начало, деньги – трансцендентальные ценности (истину, красоту и добро), массификация – человеческую личность, а техника – искусство жить на земле. Мы оказываемся в ситуации «забвения бытия», когда жизнь человека становится «неаутентичной». Другими словами, не отдавая себе в этом отчета, человек возводит «Я», массы, деньги и технику в ранг идолов, которым готов поклоняться. Именно отсюда проистекает утрата человечности, характерная для сегодняшнего мира и отличающая как тоталитарные режимы, так и к Запад.

Этому миру, где властвует Gestell и бытие которого есть власть ради власти, Хайдеггер противопоставляет новое начало, в рамках которого западный человек преодолеет «современную» метафизику. Это новое начало характеризуется возвратом к Сакральному. Человек более не воспринимается как «человеческие ресурсы», то есть как основной вид сырья, что характерно для утилитарной концепции, в рамках которой человек является «разумным животным».