Эдвард Люттвак - Возвышение Китая наперекор логике стратегии

Парадоксальная логика стратегии прямо противоречит обычному здравому смыслу: только в стратегии меньше может быть лучше, чем больше. Проще говоря, более слабые армия и флот лучше, чем более сильные, если последние выходят за пределы кульминационной точки силы, на которую согласна система, возникает более чем пропорциональная ответная реакция, как симметричная, так и асимметричная.

Если мощь находящейся в состоянии подъема великой державы продолжает расти, ранее дружественно настроенные соседи начинают приглядываться, союзники дрейфуют в сторону нейтралитета, бывшие нейтралы становятся противниками, а настоящие противники – старые и новые – вынуждены преодолеть свои разногласия и объединиться против той великой державы, которая слишком быстро растет. В мире независимых государств, даже самая сильная растущая держава может быть побеждена объединением ее противников, которых свел вместе именно рост мощи этой самой державы.

Каждый исторический период и каждое государство различны, и обычно это сводит на нет все аналогии. Но парадоксальная логика стратегии всегда одна и та же 44. Рост мощи Китая вызывает, провоцирует сопротивление, и таким образом Китай может стать слабее на уровне большой стратегии из-за своей собственной растущей военной мощи – это парадоксальное следствие в сфере стратегии, не укладывающееся в привычные рамки здравого смысла. Мягкая и уступчивая дипломатия, свободная от надменности и готовая делать уступки на каждом шагу, может помочь на какое-то время. Но если рост военной мощи продолжается, то такая мягкая внешняя политика будет интерпретироваться как откровенное введение в заблуждение, как маскировка наращивания военного потенциала.

Из этого следует вывод, что только правильная большая стратегия для современного Китая сможет опровергнуть здравый смысл и противодействовать всем нормальным человеческим инстинктам, отказавшись от любого военного роста, за исключением самого слабого. Дополним, что поскольку власть КПК сохраняется при поддержке военных лидеров (хотя с этим можно поспорить), такая большая стратегия потребует разительной смены политической структуры Китая, либо замены господства КПК демократическим правительством, которое будет держаться антимилитаристского консенсуса (еще одна резкая перемена) или наоборот – еще большего возвышения КПК до уровня непререкаемого авторитета для вооруженных сил. Это, конечно, невероятное предположение, что для создания большой стратегии, не угрожающей другим, КПК возможно придется превратиться в сталинистскую партию, опирающуюся на террор секретной полиции, а не на поддержку военных, то есть, если вспомнить известное изречение Мао, власть по-прежнему будет рождена винтовкой, но только меньшего калибра.

Итак, провал Китая на уровне большой стратегии, а также отсутствие государственного руководства со сверхчеловеческой проницательностью и отвагой, имеет много причин:

♦ проведение более скромной внешней политики было бы для Китая не только неправильным, но и абсурдным в силу стремительного роста страны во всех областях;

♦ сокращение военных расходов также было бы неправильным, поскольку быстрый рост экономики Китая делает возможным их быстрый рост;

♦ для НОАК было бы неправильным согласиться на уменьшение своего влияния на процесс принятия решений.

С точки зрения китайского общественного мнения (если у него вообще есть какое-либо влияние), было бы также неправильным поддержать односторонний отказ от военной мощи, тем более, если принять во внимание воспоминания о военной беспомощности страны. И впрямь, есть серьезные доказательства поддержки обществом военных расходов, причем даже еще более амбициозного их роста, например, приобретения авианосцев.

Согласно результатам опроса общественного мнения, проведенного для Глобал таймз , которые были опубликованы в мае 2011 года 45, «более 70 % респондентов» одобрили приобретение авианосца; 68 % одобрили строительство более чем одного авианосца в будущем, и только «четверть» была против. Что касается целей использования авианосца, то 77,8 % выбрали «защиту территориальной целостности и отражение агрессии», но 81,3 % предпочли «усиление Китая». Однако «более половины» согласились с высказыванием, что «постройка авианосца может вызвать гонку вооружений в Азии». Что касается расходов, то лишь 41 % согласились с высказыванием, что «строительство авианосца жизненно необходимо Китаю», в то время как 35,5 % сказали, что это «того стоит…несмотря на огромные затраты на постройку». И 75,2 % ответили, что постройка авианосца «придаст импульс китайской военной технологии и модернизации вооруженных сил (sic!)».

В связи с этим было процитировано высказывание Пен Гуанцзян (Peng Guangqian) из Военной академии НОАК, адаптированное к расхожей в Китае формулировке: «Китайский авианосец, если таковой появится, явился бы только частью развития военного потенциала страны по принципу оборонительной политики. Он не будет служить никакой стратегии глобальной экспансии или борьбы за лидерство в мире». С другой стороны, Сун Сяочжун (Song Xiaojun) («пекинский военный эксперт») предложил экономическое обоснование: «Потребности Китае в сырье и энергоносителях растут, и часть из них приходится импортировать из-за границы. Если их транспортировка и торговля будут находиться под угрозой, будут поставлены под вопрос индустриализация и урбанизация Китая».

«Четыре ненормальности», как говорит типично китайская формулировка, уже сегодня являются мощными препятствиями на пути формирования правильной, не угрожающей никому большой стратегии. Но еще большее значение имеет рассмотренная выше нынешняя форма великодержавного китайского аутизма, которая продолжает усугубляться под влиянием до сих пор живой традиции вассальной системы, возникшей благодаря исходному положению о формальном неравенстве государств, которые изначально были безнадежно ниже Китая. Менее аутичный Китай, более расположенный прислушиваться к чувствам и взглядам других стран, уже снизил бы темпы своего военного роста, учитывая сильную реакцию, которую этот рост вызывает даже на своей эмбриональной стадии – реакцию, которую китайская политическая элита до сегодняшнего дня попросту демонстративно игнорирует. По иронии судьбы, в данном случае преградой на пути к стратегической мудрости является одна из исконных особенностей ханьской стратегической культуры.

Таким образом, мы достигли типично китайского и самого странного препятствия формирования успешной большой стратегии: упрямой веры в собственную стратегическую мудрость, которую можно отыскать еще в древних текстах, и вытекающую отсюда убежденность, что Китай всегда сможет обыграть своих противников хитроумными приемами, преодолев их комбинированное сопротивление его подъему