Эдвард Люттвак - Возвышение Китая наперекор логике стратегии

Продолжение быстрого роста экономического потенциала и военной мощи, а также регионального и глобального влияния Китая просто не может продолжаться из-за увеличения противодействия других стран. Если китайские лидеры проигнорируют предупреждающие сигналы и будут и дальше рваться вперед, парадоксальная логика стратегии приведет к тому, что вместо наращивания мощи она будет сокращаться по мере роста сопротивления китайскому подъему в мире.

Нельзя сказать, что события будут предопределены исключительно этими, уже проявившимися, трендами. На пути к превращению в мировую сверхдержаву, непрерывный экономический и военный рост Китая и усиление его политического влияния могут столкнуться с непредвиденными событиями 6. Но и сама логика стратегии предполагает замедление или даже частичное прекращение подъема Китая; первое более вероятно, если китайская политика будет более примирительной или даже сговорчивой, а второе – при ее провокационном характере.

Ни один из описанных выше сценариев сам по себе еще не предопределяет дерзкое или угрожающее поведение китайцев. Оно является лишь естественным следствием стремительного возрастания мощи державы, которая изначально велика. Учитывая размеры самого Китая, его быстрый рост является дестабилизирующим сам по себе, вне зависимости от поведения Китая на мировой арене. Поэтому звучавшие в последнее время высказывания о том, что Китаю необходим свой Бисмарк для менее контрпродуктивного ведения внешней политики бьют мимо цели: главной проблемой является не поведение Китая в мире, а увеличение его и так громадного во всех отношениях потенциала.

Пассажиры перегруженного лифта, куда только что зашел огромный «мистер Китай», должны в порядке самозащиты как-то реагировать, даже если он ведет себя не угрожающе, а, напротив, весьма вежливо, но все же при этом неуклонно и быстро увеличивается в размере и вжимает их в стенку кабины. Конечно, в кабине переполненного лифта уже находится еще более толстый и крикливый «мистер Америка», к тому же еще и склонный к проявлению насилия. Однако за десятилетия совместной езды почти все уже смирились с наличием рядом этой шумной туши, просто потому, что они давно едут вместе. Исключение составляют Куба, Иран, Северная Корея и Венесуэла (что, впрочем, уже само по себе свидетельствует о респектабельности мистера Америки). Но самое важное – мистер Америка растет в размерах не так быстро и не подрывает тем самым достигнутые в прошлом модели сосуществования и компромиссы, кроме того, обнадеживает и то, что от него не приходится ожидать неожиданных угроз, так как процесс принятия решений в Америке открыт и демократичен.

Полагаю, теперь очевидно, что предлагаемый здесь подход, сформированный моим личным пониманием механизма взаимодействия силы между государствами – современными или древними – сильно отличается от превалирующей «реалистической» школы. Мой подход откровенно детерминистский. Вместо прагматичных лидеров, стремящихся к достижению своих собственных целей, я вижу политиков, пойманных в ловушку парадоксов логики стратегии, которая диктует им свои собственные императивы, в особенности, когда они считают, что у них есть свобода в выборе средств перед лицом конфликта. Если бы это было не так, то история человечества не представляла бы собой череду преступлений и глупостей.

Надо сказать, что в последнее время Китай неоднократно далеко не по-дружески вел себя со многими странами, а с некоторыми – даже почти угрожающе. Во время финансового кризиса 2008 года имел место неприметный в ту пору процесс, значение которого стало понятно впоследствии: кажущийся упадок «Вашингтонского консенсуса» и кажущаяся реабилитация «Пекинского консенсуса» придали больше смелости китайской правящей элите, спровоцировав настоящий сдвиг ее поведения, ставший заметным в 2009–2010 гг.

Тон и содержание китайских официальных заявлений неожиданно изменились, они стали резкими и напористыми в отношении ряда самых разных вопросов: от финансовой политики до значения западной модели демократии. Особенно поразило то, что неожиданно возобновились «спящие» территориальные ссоры Китая с Индией, Японией, Филиппинами, Вьетнамом – и все это случилось примерно в одно и то же время, что усилило общий эффект. За сменой политики логично последовали и реальные пограничные инциденты с кораблями или постами, постоянно возникающие вплоть до настоящего времени (2012 г.), на островах таких стран, как Япония, Филиппины и Вьетнам.

Поскольку ни перебранки, ни реальные инциденты не имели и не могли иметь определенных политических целей, они нисколько не способствовали удовлетворению китайских территориальных претензий. В свою очередь, некоторые наблюдатели и эксперты сделали вывод, что правители Китая впали в эйфорию от неожиданного роста их мощи, так что откровенное высокомерие пришло на смену прежней сдержанности политической тактики. В поддержку такой интерпретации китайской политики можно привести официальные заявления, не имевшие практического эффекта, но пронизанные довольно заметным снобизмом. Так, 16 февраля 2009 года Си Цзинпин (Xi Jinping ), на тот момент уже утвержденный преемник Ху Цзинтао (Ηύ Jintao ), сказал в Мехико: «Есть пара иностранцев с толстым брюхом, у которых нет других дел, как только показывать пальцем на нашу страну» 7. Даже спикер МИД КНР невысокого ранга Цзян Ю (Jiang Yu) показала себя весьма высокомерной 3 марта 2011 года, когда иностранные журналисты пожаловались на то, что их притесняют и спросили какие законы на них распространяются: «Не используйте закон в качестве щита», – ответила она 8. Кажется, что именно МИД культивирует эту надменность, и, пожалуй, только заместитель министра Фу Инь (Fu Ying) – ассимилированная монголка, не лишенная доли элегантности, возможно, потомок самого Чингисхана, – несколько выделяется в этом отношении среди своих коллег.

Альтернативное объяснение состоит в том, что сторонники напористой позиции в различных ведомствах в целом и протагонисты территориальных споров в частности имеют свои собственные цели, которые важны именно для их ведомств и/или для них самих лично, даже если от этого страдают интересы Китая.

Например, министр иностранных дел Ян Цзечи (Yang Jiechi ) лишь подтвердил подозрения в снобизме Китая, заявив 17 июля 2010 года на 17-м региональном форуме Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в Ханое, что морские территориальные споры между Китаем и странами-членами АСЕАН (включая Вьетнам, страну-организатора форума) не могут быть разрешены путем многосторонних переговоров, и это было сказано на международном форуме (!): «Превратив двусторонний вопрос в международный или многосторонний, можно только испортить ситуацию и усложнить процесс разрешения спора». Ян Цзечи отрицал, что в регионе не все благополучно: «Никто не верит в то, что есть факторы, угрожающие миру и стабильности в регионе 9». Предсказуемый результат таких заявлений состоял в том, что Вьетнам вместе с Филиппинами устремились в объятия Соединенных Штатов, но это принесло похвалу МИДу КНР и, без сомнений, лично Ян Цзечи, со стороны «левых» националистических кругов КНР. В китайской системе политику делают партийные лидеры в узком составе, так что МИД – всего лишь исполнительный орган, которому не следует придавать чрезмерного значения. Но у МИДа явно есть свое поле для маневра, внутри которого он может преследовать собственные цели, при довольно гибкой форме коллективного руководства страной, превалировавшей во времена Ху Цзинтао 10.