Терри Гудкайнд - Огненная цепь

Он попытался нащупать прочную почву в темной трясине смятения – слишком ошеломленный, чтобы бороться со столь бесформенной угрозой. Его смущало, что из разрозненных клочков воспоминаний не восстанавливается точная картина. Он уже начинал сомневаться в надежности того, что считал достоверным.

Он собрался с духом. Помня, что страх оживает, если поверить в него, Ричард не хотел поддаваться панике. Каким образом Никки дошла до таких чудовищных предположений, оставалось пока неясным, но он знал наверняка, что Кэлен – не видение.

– Как можете вы обе утверждать, что Кэлен мне приснилась, – после всего, что пережили вместе с нею?

– Вот именно, – сказала Никки. – Если бы то, что ты говорил, было правдой, разве мы посмели бы огорчать тебя?

– Лорд Рал, мы никогда не позволили бы себе так жестоко обманывать вас в том, что вам дорого!

Ричард обвел их обеих недоверчивым взглядом. Могло ли так быть? Он безуспешно пытался отыскать хоть какое-нибудь подтверждение тому, что они говорят правду. Его кулаки сжались сами собой.

– А ну-ка бросьте это, обе!

Это был всего лишь призыв вернуться к здравомыслию. Он не хотел никому угрожать, но так уж вышло. Никки отступила на полшага. Лицо Кары слегка побледнело.

Ричард не мог утихомирить дыхание, не мог укротить бешено бьющееся сердце.

– Я никогда не запоминаю своих снов! – Он по очереди взглянул на каждую из них. – Даже в детстве не запоминал. И не помню, чтобы видел сны, когда лежал раненый или когда спал. Никогда. Сны лишены смысла. Кэлен дает смысл всей моей жизни. Прошу вас, не поступайте так со мной! Это ничему не помогает, становится только хуже. Пожалуйста, если с Кэлен что-то случилось, я должен знать.

В этом наверняка все дело: с нею что-то случилось, а они боятся, что он еще недостаточно окреп, чтобы перенести такое известие.

Тут он припомнил, как Никки сказала, что не умеет воскрешать мертвых, и ему стало совсем невмоготу. Возможно, они пытаются оградить его от этого?

Он заскрежетал зубами, сдерживаясь, чтобы не наорать на них, сохранить видимость спокойствия.

– Где Кэлен?

Никки осторожно наклонила голову, словно просила у него пощады.

– Ричард, она существует лишь в твоем мозгу. Я знаю, что такие вещи могут казаться истинными, но это не так. Ты выдумал ее для себя, пока болел… и ничего более!

– Я не выдумывал Кэлен! – Он снова обратился к мордсит. – Кара, ты провела вместе с нами более двух лет. Ты сражалась рядом с нами, сражалась за нас. А в те дни, когда Никки была еще сестрой Тьмы и привела меня сюда, в Древний мир, ты, заменив меня, защищала Кэлен. Она же защищала тебя. Вы вместе прошли сквозь такие испытания, какие и не снились большинству людей. Вы подружились. – Он указал на эйджил, грозное оружие, с виду напоминающее просто короткую и тонкую палочку, оплетенную красной кожей, свисающую с запястья Кары на тонкой золотой цепочке. – Ты даже назвала Кэлен сестрой по эйджилу.

Кара стояла неподвижно, молча. А ведь тогда, назвав Кэлен «сестрой по эйджилу», она, по сути, совершила пусть и не формальный, но глубоко торжественный обряд, превративший прежнего смертельного врага в подругу, которой она отдала свое уважение и доверие!

– Кара, поначалу ты была просто телохранительницей лорда Рала, но стала близким другом и мне, и Кэлен. Ты стала нам родной.

Кара охотно, без колебания отдала бы жизнь, защищая Ричарда. Она была не только безжалостна, но и бесстрашна в бою. Единственное, чего Кара боялась, – это разочаровать, подвести его. И сейчас этот страх был отчетливо виден в ее глазах.

– Спасибо, лорд Рал, – сказала она наконец слабым голосом. – Спасибо за то, что мне нашлось место в вашем чудесном сне!

Ричард весь покрылся гусиной кожей от приступа леденящего ужаса. Потрясенный, он прижал руки ко лбу, откинув волосы. Эти две женщины не выдумывали историю, боясь сообщить ему дурные новости. Они говорили правду – правду, доступную им. Правду, каким-то образом превращенную в кошмар. Он не мог совместить свое знание с этим, не мог уловить смысл.

После всего, что они разделили с Кэлен, всего, что пережили за долгое время, для него было немыслимо слышать такое от этих двух женщин.

И тем не менее они это сказали.

Пусть он пока не постиг причину, что-то несомненно было не так. И очень плохо. Удушающее предчувствие овладело им. Казалось, будто весь мир перевернулся вверх дном и теперь уже невозможно сложить разлетевшиеся осколки. Нужно было что-то делать – то, к чему он готовился как раз перед тем, как напали солдаты. Может быть, время еще не упущено?

Ричард опустился на колени рядом с расстеленным одеялом и принялся запихивать одежду в дорожный мешок. Судя по холодной мороси за маленьким окошком, дождь зарядил надолго, и он не стал упаковывать плащ.

– Ну, и что ты собираешься делать? – спросила Никки.

Он заметил валяющийся на полу кусок мыла и сунул в кармашек.

– Неужели тебе не ясно, что я собираюсь делать?

Он и так уже потерял много времени – несколько дней. Далее терять его нельзя. Он засунул в мешок свертки с сухими травами и специями, мешочек урюка, и взялся поспешно сворачивать одеяло. Кара оставила расспросы и возражения и вместо этого принялась упаковывать свои вещи.

– Я не о том, и ты это знаешь. – Никки присела на корточки рядом с ним и, взяв его за руку, заставила повернуться к ней. – Ричард, ты не можешь сейчас уйти. Тебе нужен отдых. Я же говорила – ты потерял много крови. Ты еще недостаточно окреп, чтобы отправляться на охоту за призраками…

Он подавил негодующий ответ и туго перевязал скатку с постелью кожаным шнурком.

– Я отлично себя чувствую.

Он, конечно, преувеличил – но самочувствие и вправду было вполне приличное.

Никки провела несколько дней, усердно спасая его жизнь. Она не только беспокоилась за него – она выложилась до предела и, возможно, не в состоянии мыслить здраво. Все вместе заставляет ее полагать, что он поступает безрассудно. И все же он разозлился на ее недоверие.

Никки настойчиво дернула его за рубашку, когда он взялся затягивать второй ремешок.

– Ты даже не осознаешь, насколько на самом деле слаб, Ричард. Ты подвергаешь опасности свою жизнь. Чтобы твое тело исцелилось, требуется время и отдых. Ты же не выдержал и половины срока, необходимого для восстановления сил!

– А какой срок отпущен Кэлен? – Он схватил Никки за руку над локтем и, разгоряченный тревогой, притянул ее к себе. – Она где-то там, и ей плохо. Ты не признаешь этого, Кара не признает этого, но я‑то знаю! И ты думаешь, я способен валяться здесь, когда женщина, которую я люблю больше всего на свете, подвергается опасности?

Он перевел дыхание.

– Никки, вот попади ты сама в переплет, обрадовало бы тебя, если б я из благоразумия не пришел на помощь? Или все-таки захотелось бы, чтобы я попробовал тебя выручить? Не знаю, что именно там случилось, но что-то несомненно есть. И если я прав – а я прав, – то даже приблизительно не могу предположить, насколько тяжелыми могут быть последствия.