Джонатан Страуд - Глаз голема

Китти остановилась как вкопанная.

– Что там за чертовщина?

– Некогда болтать, Китти, – сказали Фред со Стенли, торопливо обгоняя ее. – Пьеса начинается.

– Вы что сделали?

Они уже выходили на тротуар. Стенли подмигнул:

– Жезл Инферно. Маленький прощальный подарочек.

Шагавший рядом Фред хихикнул:

– Эй, это не по плану! Это всего лишь ограбление!

Она уже чувствовала в воздухе запах дыма. Они свернули за угол и оказались перед витриной магазина.

– Ну, мы же не могли забрать с собой ковры, верно? Зачем же их оставлять? Чтобы их продавали волшебникам? Прихлебателей жалеть нельзя, Китти. Они это заслужили.

– Нас поймать могут…

– Не поймают. Расслабься. И вообще, что такое ограбление? На первые полосы газет с этим не попадешь. Вот ограбление с поджогом – другое дело.

Китти шагала рядом с ними, бледная от ярости, стискивая ручки сумочки. Дело вовсе не в том, что Стенли стремится придать делу максимальную огласку. Он просто снова бросает вызов ее авторитету. И на этот раз дело куда серьезнее, чем прежде. Это был ее план, она все продумала и рассчитала – а он намеренно поступил ей наперекор. Нужно что-то предпринять, причем немедленно. Рано или поздно он их всех погубит.

В театре «Метрополитен» звенел звонок, и остатки публики втягивались в двери театра. Китти, Стенли и Фред, не замедляя шага, присоединились к ним и через несколько секунд оказались на своих местах в партере. Оркестр уже разыгрывался перед началом акта, на сцене поднимали противопожарный занавес.

Китти, все еще дрожа от ярости, поставила сумочку себе под ноги. Стенли повернул голову и усмехнулся.

– Можешь мне поверить! – шепнул он. – Теперь мы точно попадем на первые полосы газет. Завтра утром мы станем главной из новостей!

В полумиле к северу от темных вод Темзы торговцы всего мира ежедневно собирались в районе Сити, чтобы заключать сделки, покупать и продавать. Повсюду, насколько хватал глаз, тянулись ряды прилавков, жмущихся под карнизами старинных домов, точно цыплята под крылом у наседки. Богатству и роскоши не было конца: золото из южной Африки, самородки с Урала, полинезийский жемчуг, россыпи балтийского янтаря, разноцветные драгоценные камни, радужные шелка из Азии и тысячи иных чудес. Однако ценнее всего были магические артефакты, награбленные в древних империях и привезенные в Лондон на продажу.

В сердце Сити, на перекрестке Корнхилл и Поултри-стрит, в уши так и лезли крики навязчивых торговцев. Сюда, в центр Сити, допускались только волшебники, и вход на ярмарку охраняли полицейские в серых формах.

Все прилавки были завалены товарами, претендовавшими на уникальность. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы обнаружить тут зачарованные флейты и лиры из Греции, урны с погребальной землей из царских гробниц Ура и Нимрода, хрупкие золотые вещицы из Ташкента, Самарканда и иных городов Великого шелкового пути, племенные тотемы из Северной Америки, полинезийские маски и статуи, странные черепа с кристаллами, вделанными в рот, каменные кинжалы, запятнанные кровью множества жертвоприношений, добытые в разрушенных храмах Теночтитлана.

Именно сюда раз в неделю, по понедельникам, под вечер, торжественно являлся достопочтенный волшебник Шолто Пинн, дабы взглянуть на своих конкурентов и приобрести кое-какие безделушки, если что-нибудь вдруг приглянется.

Стояла середина июня, солнце только-только спряталось за крышами. Сама рыночная площадь, зажатая между домами, уже утонула в голубой тени, однако стены домов еще хранили достаточно тепла, чтобы прогулка мистера Пинна была приятной. На нем был белый льняной пиджак и такие же брюки, а на голове – соломенная шляпа. Он небрежно помахивал тростью слоновой кости. В другой руке мистер Пинн держал огромный желтый платок, которым время от времени протирал затылок.

Костюм мистера Пинна был безупречен до самых носков его начищенных туфель. И это несмотря на грязь на тротуарах, заваленных останками тысяч торопливых ланчей: огрызками яблок, банановой кожурой, обертками от горячих бутербродов, ореховыми скорлупками, устричными ракушками, косточками и хрящиками. Мистера Пинна это не волновало: всюду, где он проходил, невидимая рука разметала мусор.

Проходя вдоль рядов, он озирал прилавки по обе стороны от себя сквозь толстый стеклянный монокль. На лице его сохранялось привычное выражение пренебрежительной скуки – защита от приставаний торговцев, которые его хорошо знали.

– Сеньор Пинн! Вот, у меня есть забальзамированная рука таинственного происхождения! Ее нашли в Сахаре – подозреваю, это мощи некоего святого. Я всем отказывал, все вас дожидался…

– Постойте минутку, месье! Взгляните на эту странную обсидиановую коробочку.

– Взгляните на этот клочок пергамента: эти рунические символы…

– Мистер Пинн, сэр, не слушайте этих бандитов! Ваш изысканный вкус вам подскажет…

– …Эта изысканная статуя…

– …Эти драконьи зубы…

– …Эта тыквенная бутыль…

Мистер Пинн вежливо улыбался, осматривал товары, пропускал мимо ушей крики торговцев и мало-помалу продвигался вперед. Он никогда не покупал много – основную часть товаров доставляли ему напрямую от его агентов, работающих по всей империи. Но все равно, никогда ведь не знаешь наперед, что тебе попадется. Взглянуть всегда стоит.

В конце ряда стоял прилавок, заваленный стеклом и керамикой. Большая часть вещей представляла собой явные современные подделки, однако крошечный сине-зеленый горшочек с запечатанной крышкой привлек внимание мистера Пинна. Он небрежно обратился к продавцу:

– Вон та вещица – что это?

За прилавком стояла молодая женщина в яркой головной повязке.

– Это, сэр, фаянсовый горшочек из Омбоса в Египте. Его нашли в глубокой гробнице, под тяжелым камнем, рядом со скелетом высокого крылатого мужчины.

Мистер Пинн приподнял бровь.

– В самом деле? А удивительный скелет у вас сохранился?

– Увы, нет. Кости растащила взбудораженная толпа.

– Как удачно получилось… А как насчет горшочка – его открывали?

– Нет, сэр. Полагаю, в нем содержится джинн – или, возможно, Моровое Заклятие. Купите, откройте и проверьте сами.

Мистер Пинн взял горшочек и покрутил его в своих толстых белых пальцах.

– Хм… Он кажется довольно тяжелым для своих размеров, – пробормотал он. – Быть может, спрессованное заклинание… Да, этот предмет представляет кое-какой интерес. Назовите вашу цену.

– Для вас, сэр, – сто фунтов.

Мистер Пинн от души расхохотался.

– Я действительно богат, дорогая моя. Но это еще не значит, что меня можно дурачить.

Он щелкнул пальцами. Зазвенела посуда, зашелестела ткань: невидимое существо проворно взобралось по одному из шестов, поддерживающих навес, пробежало по парусине и спрыгнуло на плечи женщине. Продавщица завизжала. Мистер Пинн даже не поднял глаз от горшочка, который держал в руке.