Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Я простер руку , – пробормотал он, ни к кому не обращаясь. – И английские реки потекли вспять .

Затем ослабил шейный платок и вытащил из-под рубашки нескольких пауков. Шею и горло бродяги покрывали синие линии, точки, крестики и кружочки. Затянув шейный платок и завершив таким образом свой нехитрый туалет, бродяга поднялся на ноги.

– Меня зовут Винкулюс, – объявил он. Для человека, проведшего ночь под изгородью, он говорил на удивление бодро и звонко. – Я путешествую на запад в поисках человека, которому суждено стать великим волшебником. Десять дней назад мне показали его изображение, а сейчас по неким мистическим знакам я вижу, что этот человек – ты!

Все оглянулись.

Мужчина в пастушеской куртке потянул Стренджа за сюртук.

– Он о вас, сэр, – сказал он.

– Обо мне? – удивился Стрендж.

Винкулюс подошел ближе.

– Два чародея появятся в Англии, – промолвил он.

– Ясно, – перебил Стрендж бродягу. – И кто же из этих двоих я? Нет, не говори. Не стоит. Обе судьбы кажутся мне достаточно печальными. Если хочешь, чтобы я сделался волшебником, надо было сочинить что-нибудь не столь пугающее. В скором времени я собираюсь жениться и совершенно не намерен жить в лесу с ворами и убийцами. Выбери кого-нибудь другого.

– Не я выбирал тебя, чародей! Ты избран давным-давно.

– Кто бы меня ни выбрал, они будут разочарованы.

Винкулюс не обратил внимания на это замечание и крепко ухватился за уздечку коня, на котором восседал Стрендж, продолжая нараспев повторять предсказание, которое некогда читал перед мистером Норреллом в библиотеке на Ганновер-Сквер.

Стрендж слушал предсказание с тем же неудовольствием, что и мистер Норрелл, а когда Винкулюс закончил, нагнулся и отчетливо произнес:

– Я знать не хочу никакой магии!

Винкулюс замолчал. Казалось, он на мгновение согласился, что это и впрямь серьезное препятствие. К счастью, бродяга тут же нашелся: он засунул руку за пазуху и вытащил клочки бумаги с налипшей на них соломой.

– Вот, – сказал он с таинственным и многозначительным видом, – заклинания, которые… Нет, нет! Я не могу отдать их вам! – вскричал он, когда Стрендж потянулся к клочкам бумаги. – Это весьма ценные заклинания. Чтобы добыть их, мне понадобились годы страданий и мучительных испытаний.

– Сколько? – спросил Стрендж.

– Семь шиллингов шесть пенсов, – ответил Винкулюс.

– Хорошо.

– Вы же не собираетесь давать ему деньги, сэр? – спросил Джереми Джонс.

– Если он от меня отвяжется, то с превеликим удовольствием.

Тем временем толпа разглядывала Стренджа и Джереми Джонса самым недружелюбным образом. Их появление совпало с пробуждением Винкулюса, и теперь крестьяне гадали, не явились ли эти двое из его сна? Они начали выяснять, кто разбудил чародея. Спор разгорался. Тут появилось некое должностное лицо в официального вида шляпе и заявило, что Винкулюс – нищий и должен отправляться в работный дом. Винкулюс резко возразил, что он уже не нищий: у него есть семь шиллингов и шесть пенсов, – и в доказательство своих слов с дерзким видом позвенел монетами под носом у должностного лица. Неизвестно, чем бы разрешился конфликт, если бы Винкулюс не развернулся и не побрел в одну сторону, а Стрендж с Джереми Джонсом не поскакали в другую. Мир в деревне Монк-Греттон был восстановлен.

Около пяти вечера путешественники прибыли на место и остановились в гостинице недалеко от Глостера. Стрендж так боялся предстоящего разговора с мисс Вудхоуп и так свято верил, что встреча не принесет ничего, кроме страданий, что решил отложить ее на следующее утро. Он заказал плотный обед и уселся в удобном кресле с газетой, однако вскоре понял, что удобство и безмятежность – плохая замена обществу мисс Вудхоуп, отменил обед и решил немедля отправиться к мистеру и миссис Редмонд, чтобы узнать свою участь. Застал он только дам – миссис Редмонд и мисс Вудхоуп.

Влюбленные – не самые разумные создания на свете, и читатель ничуть не удивится, узнав, что мысли Стренджа о мисс Вудхоуп рисуют совершенно неверный ее портрет. Да, воображаемый разговор с Арабеллой давал некоторое понятие об ее убеждениях , однако не показывал манеры и нрав . Мисс Вудхоуп не имела обыкновение требовать от только что осиротевших знакомых строительства школ и богаделен или придираться к их каждому слову.

Вот и сейчас в ее поведении не было ничего от той сердитой ворчуньи, которую вообразил себе бедный влюбленный. Арабелла не только не потребовала немедля исправить все злодеяния отца, но приветствовала Стренджа с особым теплом и нескрываемой радостью.

Ей было года двадцать два. Красота девушки не бросалась в глаза. В лице и фигуре не было ничего особенно примечательного, но когда Арабелла улыбалась или беседовала, черты ее совершенно преображались. Мисс Вудхоуп отличали живость, сообразительность и веселый нрав. Когда на лице ее играла улыбка – истинное украшение любой леди, – Арабелла могла затмить первых красавиц трех графств.

Ее подруга миссис Редмонд, доброе и кроткое создание сорока пяти лет от роду, не могла похвастаться ни богатством, ни знанием света, ни особенным умом. При других обстоятельствах миссис Редмонд не посмела бы и слова вымолвить в компании такого светского человека, как Джонатан Стрендж, но, к счастью, недавняя смерть его отца предоставила ей тему для беседы.

– Полагаю, сейчас вы очень заняты, мистер Стрендж, – сказала она. – Когда умер мой отец, мне пришлось заниматься тысячей дел сразу. Он оставил так много распоряжений! Помню, у нас на кухонной полке стояли кувшины, и отец завещал их старым слугам, но как понять, кому какой полагается? Поэтому слуги начали спорить – всем хотелось заполучить желтый с розовыми розочками. Ах! Я думала, это никогда не кончится! А ваш отец оставил много распоряжений по наследству, мистер Стрендж?

– Нет, мадам. Ни единого. Он всех ненавидел.

– Ах! Какая удача, не правда ли? И что вы делаете сейчас?

– Делаю? – переспросил Стрендж.

– Мисс Вудхоуп сказала, что ваш бедный дорогой отец занимался куплей и продажей. Вы пойдете по его стопам?

– Нет, мадам. Если мне удастся… а я полагаю, это мой долг, – я как можно быстрее сверну отцовское дело.

– Ах! Тогда, стало быть, вы посвятите себя сельскому хозяйству? Мисс Вудхоуп говорила, что у вас большое имение.

– Да, мадам. Однако я уже пробовал и могу сказать, что не рожден для сельского хозяйства.