Питер Бретт - Королева демонов

Лиша сложила листок и сунула его в карман платья.

– Если бы не Рожер Восьмипалый, меня бы здесь не было. Пожалуй, и многих из нас. Его музыка не раз становилась последним рубежом обороны Лощины, давая нам время перестроиться, найти под ногами почву, перевести дух. Когда в новолуние Арлен Тюк рухнул с небес, именно скрипка Рожера заманивала орды подземников в ловушку за ловушкой, чтобы мы продержались ночь. Но больше он мне запомнился не этим, – продолжила Лиша. – Рожер всегда был готов пошутить, когда я печалилась, и слушал, когда мне хотелось выговориться. В одну секунду он бывал моей совестью, а в следующую – крутил обратное сальто. Когда наваливались невзгоды и бремя казалось неподъемным, Рожер вынимал скрипку и смывал треволнения. Такова была его магия. Не метки, не молнии. Не знание будущего и не врачевание ран. Рожер Тракт читал в сердцах людей и демонов и говорил с ними на языке музыки. Я не знала никого, похожего на него, и вряд ли встречу. Рожер был велик.

Она поперхнулась, подняла руку ко рту и вдруг заново обрела способность лить слезы. Аманвах бросилась ловить их, пока те не скатились со щек.

Через минуту Лиша взяла себя в руки и обратилась к предводителю жонглеров, стоявших в звуковой раковине:

– Гари, время играть кадриль.

Всю ночь Элисса пила и плясала с жителями Лощины. Раген раскручивал ее, чего не бывало со времен сватовства, и даже Терн пустился в пляс – мальчонка был на удивление подвижен и быстро усвоил все па. Они смеялись до боли в скулах, впервые за время, известное только Создателю, чувствуя себя в безопасности и светлом настроении.

На исходе ночи жонглеры прервались и погнали гуляк по домам в родные округа, совсем как некогда заманивал подземников Восьмипалый, и по Лощине разносились победные возгласы и смех.

Когда в окнах забрезжил рассвет, в кабаке при гостинице Смитта изо всех углов раздавался стон. На подносах громоздились горы яиц, бекона и хлеба, а в конце каждого стола стояло ведро – блевать. Один нерасторопный завсегдатай опорожнил желудок на пол. При виде этого Элиссу саму замутило, но она принялась глубоко дышать, сосредоточилась на кувшине с водой, и комната перестала кружиться.

Не успел посетитель закончить свой труд, как появилась жена хозяина Стефни и вручила ему сначала мокрую тряпицу, чтобы привел себя в порядок, а затем и швабру.

– Вам плохо? – спросила Стефни у Элиссы. – Дело знакомое. Вывернет одного, а следом быстренько и зрителей.

– Переживу, – сказала Элисса и отпила воды.

– Сегодня много дел не переделаешь, – кивнула Стефни. – Госпожа Лиша передала, что примет вас завтра. – Она принюхалась и скользнула взглядом по Терну. – Хватит времени выспаться и толком помыться, перед тем как идти ко двору.

Терн нахмурился. Мальчишка, будь он благословен, обладал молодой выносливостью и выглядел крепче, чем все они. Он прикончил две порции и поднялся на ноги:

– Найду вас утром.

– Есть комната… – начала Стефни.

– Не люблю стены, – отрезал Терн. – Нашел в Лесу травниц терновый куст.

Не добавив ни слова, он вышел за дверь.

Вода давно остыла, но Элисса отмокала в ванне до возвращения Рагена.

– Оказывается, Смитт еще и местный банкир, – сообщил он. – Когда он чуток протрезвел, наших имен хватило, чтобы получить кредит для возвращения в Милн. Понадобится несколько недель, чтобы нанять людей и запастись продовольствием, но теперь все пойдет гладко.

– Твои слова да Создателю в уши, – сказала Элисса. – Я уж начала думать, что дети успеют вырасти, пока мы вернемся.

– До Него не достучишься, – ответил Раген. – Если Создатель существует, то Он, доложу я тебе, свое дело сделал, когда попросту нас поддержал.

Терн, как обещал, ждал на крыльце. От него по-прежнему разило свиным корнем, но он хотя бы смыл грязь. Элисса видела, как он плавал в ледяных прудах и ручьях и даже не покрывался мурашками, но вид его продолжал ее огорчать. Раген надеялся взять мальчика с собой, домой, и Элисса мечтала познакомить его с прелестями ванны и чистой одежды, но оба понимали, что это только фантазии. Терн был Терном, и перемен не предвиделось. Путь, изменивший его, предстояло пройти до конца.

В цитадели графини всюду стояла стража, среди которой было на удивление много женщин – вооруженных, впрочем, не хуже мужчин и не менее грозных. Милнцы были высоки, но жители Лощины еще и широки в плечах. Пышно одетые гости миновали наружную охрану, однако во внутренние покои их провел, как ни странно, Терн.

– Терн! – взревел кто-то.

Вздрогнув и обернувшись, все трое увидели нависшего над ними барона Лесорубовой Лощины. Терн напрягся, но принял руку, которую протянул ему великан. Барон рывком притянул его и заключил в медвежьи объятия.

Терн отбежал подальше, едва его выпустили, и Гаред сообщил разинувшим рот Рагену и Элиссе:

– Мальчонка спас мне жизнь. Ночь, да я сбился со счета, скольким еще.

– Ты бы и сам убил недрилу, – сказал Терн.

Барон пожал плечами:

– Да, может быть, но он бы отхватил от меня приличный шмат.

– Для мальчика, живущего в лесу, у него многовато могущественных друзей. – Раген протянул руку, и они с Гаредом соударились предплечьями. – Раген, цеховой мастер метчиков Форта Милн. А это моя жена, мать Элисса, дочь Треши, графини Утреннего графства в Милне, и глава милнской Меточной биржи.

Элисса не помнила, когда в последний раз делала реверанс, но привычка не подвела.

– Рада знакомству, барон.

– У лорда Артера нынче делов по горло. Он послал меня проводить вас к госпоже Лише. – Гаред повел их по коридорам в жилое крыло мимо официальных приемных. – На прошлой неделе госпожа родила. Желает быть поближе к ребенку.

– Мне удивительно, что она вообще нас принимает, если прошла всего неделя, – заметила Элисса.

– Раз Терн говорит, что вы важные персоны, стало быть важные, – ответил Гаред.

Они приблизились к двери, которую охраняла здоровячка, каких Элисса в жизни не видывала. Даже в помещении она держала на плече лук, а на поясе – небольшой колчан стрел.

– Минуточку, извиняйте. Надо проверить, вдруг она… – Лицо Гареда налилось краской. – Кормит или мало ли что.

Элисса подавила улыбку. Мужчины сражались с демонами, красийцами и кем угодно еще, кого гнал на них мир, но кормление грудью оставалось для многих зрелищем непосильным.

Гаред переговорил со стражницей, та скользнула внутрь и мигом позже вернулась с дозволением войти. Кабинет был просторным, с огромными окнами; тяжелые шторы отброшены, чтобы впустить утреннее солнце. Госпожа Лощины восседала на резном троне за гигантским полированным столом из златодрева, но при виде гостей поднялась и обняла Терна, не обращая внимания на его грязную одежду и вечный запах. Она продержала его долго, целуя в макушку, и Элисса поняла, что этой женщине можно верить.