Питер Бретт - Королева демонов

Аббан расправил пергамент:

– Приветствия Хасику асу Реклан ам’Кез ам’Каджи в год Эверама три тысячи семьсот восемьдесят пятый от дама Хевата асу…

Хасик махнул рукой:

– Я знаю, кто такие Хеват и этот сопливый щенок. Читай главное.

Джесан насупился, Аббан же просматривал лист, быстро отфильтровывая бесконечные формальные обороты.

– Тебе и твоим людям приказывается оставить беззаконные пути и вернуться на Шарак Сан. Ваши грехи простятся, а должности восстановятся.

– Приказывается? – переспросил Хасик.

– Так тут написано, – ответил Аббан.

Хасик взглянул на Джесана, который сглотнул комок, дыша ровно.

– Кем приказывается, Джесан? Ты сам сказал, что я забыл своего господина.

– Избавитель… – начал тот.

– …предпочел мне хаффита, – договорил Хасик. – И вскоре после этого был низвергнут Пар’чином. Его наследник оказался слабоумным и обращался со мной, как с собакой. Чины разделались и с ним.

– Теперь шар’дама ка – принц Асом, – сообщил Джесан. – Он перебил дамаджи и умертвил Ашана в борьбе за Трон черепов.

– В бездну их всех, и Асома тоже! Все они от меня отвернулись. – Хасик подался ближе. – Даже ты, аджин’пал.

Джесан не моргнул глазом:

– Итак, твой ответ – «нет»?

Хасик расслабился и с улыбкой снова откинулся на подушки.

– Я этого не сказал. Мне надоело ночевать в палатках. Мне кажется, что в крепости Евнухам будет намного лучше.

Он посмотрел на Ормана:

– Отправь в монастырь разведчиков. Проверь, сколько правды в этой басне.

Орман мгновенно вскочил на ноги и прижал к груди кулак:

– Незамедлительно, евнух ка.

– Твоя армия дезертиров не пойдет за тобой, раз ты плюешь на Трон черепов, – предупредил Джесан.

– Мои люди верны мне, ты скоро в этом убедишься. – Хасик извлек из-за пояса острый кривой клинок и улыбнулся еще шире. – Прими эту честь, ночной отец. Ты ввел меня в ряды шарумов, а я приветствую тебя в рядах Евнухов. Ты получишь почетную должность. Мне не хватает кай.

Выдержка наконец изменила Джесану. Он орал и вырывался, но его все же повалили и стянули с него шаровары.

Разведчики Ормана ушли не на один день, но Хасик приказал снять лагерь немедленно. К рассвету упаковали все, кроме палаток, и в тот миг, когда рабы взялись за шесты, Хасик занес молоток.

Мишенью был мизинец на ступне Аббана. Каждую ночь Хасик залечивал его ихором алагай, а утром снова ломал. Палец превратился в уродливый отросток, с каждым днем принимавший все более диковинную форму.

И сколько Аббан ни старался, он так и не свыкся с болью.

– Придонные рыбы! – взвыл он.

Хасик помедлил.

– Что?

– Озеро чинов так велико и глубоко, что в нем полно панцирных рыб, – пояснил Аббан. – Придонных.

– И что с того? – спросил Хасик.

– Их мясо запрещено Эведжахом. Но я его пробовал, евнух ка. Если приправить специями да окунуть в жир и добавить лимон, то оно по жесткости как животное, но тает во рту. Даже бекон не идет в сравнение.

Хасик скрестил на груди руки:

– Смело сказано, хаффит. И проверить легко.

– А если окажется, что я не солгал? – спросил Аббан.

– Тогда я сломаю кость не тебе, а Заре, в счет сегодняшней.

Мысль была чудовищная, но в следующий миг Аббан решил, что это прогресс, с которым можно жить.

– Когда ты возьмешь монастырь, я сам приготовлю пир. Увидишь.

– Возможно.

Хасик так стремительно занес и опустил молоток, что Аббан не успел приготовиться.

Он закричал.

Вскоре караван с черепашьей скоростью поплелся по дороге на Старохолмье, держа курс на монастырь Новой Зари. Путешествие грозило растянуться на неделю, а то и больше, но, помчавшись во весь опор, конница Хасика числом в пятьсот всадников могла покрыть это расстояние меньше чем за день.

– Ты поедешь с нами. – Хасик протянул Аббану поводья, кивнув на могучего красийского скакуна.

Аббан с сомнением взглянул на животное:

– Я не гожусь для лошадей, Хасик. Мне бы верблюда…

– Когда-то мне тоже не нравились лошади, – ответил Хасик. – В Лабиринте они были помехой, и я не знал, какая мука провести целый день в седле, пока мы не вторглись в зеленые земли. – Он улыбнулся. – Но ты увидишь, что без яиц ехать легче.

– Не сомневаюсь, – сказал Аббан. – Но я наверняка стану обузой. Разве не лучше мне остаться с караваном и подоспеть к вам, когда стены уже возьмут?

– Твои увечные ноги нас не замедлят, если поедешь верхом, – возразил Хасик. – Я не настолько глуп, чтобы терять тебя из виду, хаффит. Если я погибну в бою, ты отправишься одиноким путем со мною.

– Даруй мне, Эверам, такое везение. – Кривясь от боли, Аббан взгромоздился на зверюгу и привязал себя ремнями к седлу.

Как и пообещал Хасик, езда отразилась на его промежности меньше, чем он помнил из прошлого опыта.

– Спасибо и на том, – выдохнул он, когда они устремились на юг, и быстроногие кони вскоре оставили караван позади.

Позднее они встретились с возвращавшимся разведчиком Ормана.

– Монастырь атакуют снова, прямо сейчас, – доложил баджин. – Чины осадили главные ворота, а в гавани полно их кораблей. Если не возьмут сегодня, то завтра он точно падет.

– Черное сердце Най! – прорычал Хасик. – Поторопи людей. Мы помчимся стрелой.

К минуте, когда Хасик скомандовал остановиться, Аббан порадовался, что остался без яиц. Кони были в мыле, но обзор получился отличный – монастырь четко виднелся вдали.

Солнце садилось, и бой завершился, чины отступили в палатки и меченые круги.

Они могли позволить себе взять паузу и выждать. Узкая дорога, которая восходила на высоченный утес, была забита тысячами людей, а сухопутные силы способны добраться до ворот только по ней. Они разбили у подножия лагерь, рассчитанный на сколь угодно длительную осаду.

– Они знают, что защитники слабы, – сказал Орман.

– И что никто не придет на подмогу из Водоема Эверама, – согласился Хасик. – Их тыл почти не защищен.

– Мы можем напасть на рассвете, – кивнул Джесан.

– На рассвете?

– Солнце заходит. Мы не можем атаковать ночью.

– У меня господина нет, – сказал Хасик. – Никто не укажет мне, чего нельзя делать. Это ничем не хуже того, как поступили с нами в Ущерб рыбаки.

– У чинов много нечестивых путей, не обязательно ходить всеми, – заметил Джесан.

– Нечестивых путей больше нет. Мы свободны. – Хасик повернулся к Орману. – Пусть кони час отдохнут, потом выступаем.

Во мраке ночи, когда все чины попрятались по палаткам или без амуниции и оружия грелись у костров, пятьсот отборных воинов Хасика нанесли удар.

В ходе последовавшей бойни вражеский лагерь был уничтожен, но Хасик действовал умнее принца Джайана – он резал и жег в стороне от неприятельских складов.

В толпе рыбаков прорубили просеку, безостановочно сминая их ряды и взбираясь на возвышенность. Чины последовательно возвели укрепления, но те предназначались для защиты от нападения из-за монастырских стен, а не с тыла. Вскоре Евнухи полностью завладели дорогой и прикрыли Хасика, когда он, Джесан, Орман и Аббан подъехали к воротам.