Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 2

– Магов ко мне. Бегом!

Этим утром старика нашли мертвым в собственной палатке. На шее остались следы задушивших его пальцев – пятнистое свидетельство чьей-то злобы под распухшим лицом с выпученными глазами. Убийца сидел сверху и смотрел старику в лицо, ожидая, когда тот умрет. Последний из старейшин ренфайяров, племени Красной Маски, быть может, самый древний старец из всех оул’данов. Смерть, Слепой Бродяга, могла бы обойтись со столь почтенным человеком и поласковей.

Ужас и отчаяние метались по лагерю, вихрясь, словно запертый в тесном ущелье ветер, посвист которого прерывался лишь жутким воем старух и выкриками насчет дурного предзнаменования. Красная Маска явился, чтобы посмотреть на тело, когда его вынесли наружу. Разумеется, никто не видел, что происходит под чешуйчатой маской, однако он не опустился на колени рядом со своим родичем и мудрым советником. Просто стоял неподвижно, кадаранский кнут крест-накрест обернут вокруг груди, ригта небрежно сжата в левой руке.

Псы тоже завывали, голосили вместе со скорбящими, а у края склона на юге беспокойно шарахались туда-сюда стада родара.

Потом Красная Маска отвернулся. К нему приблизились его меднолицые офицеры, с ними Масарк, а в нескольких шагах позади – Ток Анастер.

– Довольно бежать, – объявил Красная Маска. – Настало время снова пролить летерийскую кровь.

Оул’данские воины давно ждали подобных слов. Они преданы ему всей душой, во всяком случае, после Баст Фулмара – однако они также были молоды и успели попробовать крови. Теперь они жаждали попробовать ее еще раз. Танец из причудливых заячьих петель, в который они вовлекли летерийцев, слишком затянулся. Хитрых засад, в которые раз за разом попадались летерийские дозорные и разведчики, им было уже недостаточно. Хаотичный, постоянно меняющий направление марш слишком напоминал бегство.

Воины собрались к северу от лагеря, в воздухе еще чувствовалась рассветная свежесть. Псари с помощниками надевали ошейники беспокойным, огрызающимся животным, чтобы потом отвести своих подопечных немного к востоку. Кони били копытом во влажную от росы почву, длинные клановые вымпелы развевались на ветру, словно тростинки. Усиленных конными лучниками разведчиков выслали вперед, чтобы те вошли в соприкосновение с летерийскими дозорными и отогнали их обратно в логово. Тем самым организация войска Красной Маски останется неизвестной как можно дольше.

Незадолго до того, как армия пришла в движение, объявился Торант и пристроился рядом с Током. Воин хмурился, как и всегда по утрам – а также днем и вечером, – когда ему случалось забыть о том, чтобы нанести на лицо слой краски. Поскольку щеки его, подбородок и лоб в последнее время стали от нее покрываться красной сыпью, «забывал» он теперь все чаще и чаще, – но Ток встретил его враждебный взгляд обезоруживающей улыбкой.

– Настало время обнажить мечи, Торант.

– Красная Маска позволил тебе участвовать в битве?

Ток пожал плечами.

– Он ничего на сей счет не говорил – по-моему, сойдет за позволение.

– Не сойдет! – Торант заставил лошадь попятиться, потом развернул ее и поскакал туда, где на летерийском жеребце перед нестройным рядом готовых к бою воинов восседал Красная Маска.

Устроившись поудобней в непривычно высоком оул’данском седле, Ток еще раз проверил лук, потом – стрелы в закрепленном на правом бедре колчане. Битва как таковая его мало интересовала, но хотелось убедиться, что при необходимости он сможет за себя постоять. Дурные предзнаменования. Очевидно, Красной Маске до них дела нет. Ток поскреб мерзкий нарост вокруг пустой глазницы. Как же мне не хватает дарованного Дэнулом глаза – кажется, с тех пор уже целая вечность прошла. Боги, я тогда снова лучником сделался – а теперь от меня, будь я проклят, пользы совсем никакой. Ток Неудачник – стреляет быстро, но мимо.

Запретит ли ему Красная Маска? Ток полагал, что вряд ли. Он видел, как Торант что-то говорит вождю, а его лошадь переступает с ноги на ногу и трясет головой. Воистину, животные становятся похожи на своих хозяев. Выходит, держи я собак, они все были бы одноглазыми. Потом Торант развернул коня и быстрым галопом поскакал обратно к Току.

Хмурость его лишь усилилась. Ток снова улыбнулся ему:

– Настало время обнажить мечи, Торант.

– Ты уже говорил.

– Решил сделать еще попытку.

– Он не хочет подвергать тебя опасности.

– Но ехать вместе с войском я могу.

– Я тебе не доверяю, поэтому не думай, что твои недостойные деяния останутся незасвидетельствованы.

– По-моему, Торант, многовато отрицаний на одну фразу. Но я сейчас что-то благодушно настроен и не стану придираться к твоему стилю – отпущу, так сказать, поводья. Считай, что я с этим вообще завязал.

– Поводья не завязывают, – усмехнулся Торант. – Хуже дурака, право слово.

– Тебе видней.

Войско выступило, сейчас все – включая псарей – ехали верхом, но это ненадолго. Как подозревал Ток, вместе они тоже не останутся. Красная Маска не был склонен считать битву единым событием. Скорее он рассматривал ее как набор отдельных стычек, как столкновение воль; если один из ударов оказывался отбит, он переносил свое внимание в другое место, чтобы продолжить схватку; битва выигрывалась – или проигрывалась – там, где осуществляется координация всех этих многочисленных событий. Фланги вскоре отделятся от основной колонны. Не одна атака, а много; не одна цель, а несколько.

Ток его хорошо понимал. В таком, как он подозревал, и заключалась квинтэссенция тактики всех успешных военачальников по всему свету. Малазанцы определенно воевали именно так, и весьма успешно. Они избегали показных маневров, каждая схватка была именно преднамеренной схваткой, и столь же намеренно нацелена на то, чтобы связать врага яростным, отчаянным боем.

– Маневры оставим дворянству , – сказал как-то Келланвед. – Пусть забирают свои элегантные трюки с собой в могилу . – Случилось это, когда он вместе с Дассемом Ультором наблюдал за унтанскими рыцарями на поле битвы к востоку от Джурды. Те непрерывно разъезжали – взад и вперед, взад и вперед. Изматывая и без того перегруженных лошадей, сея замешательство в рядах собственных солдат, которые ничего не видели в клубах поднявшейся пыли. Ослепшие от собственной хитрости. Дассем все эти маневры породистых болванов попросту игнорировал, и еще не кончился день, как он наголову разгромил всю унтанскую армию, включая некогда вызывавших всеобщий страх хваленых рыцарей.

У летерийцев тяжелой кавалерии не имелось. Но если бы вдруг появилась, то, как полагал Ток, тоже бы только и делала, что маневрировала вслепую.

Или нет. Их боевая магия не отличается ни утонченностью, ни элегантностью. Если называть вещи своими именами, то она груба, как кулак фенна. Что заставляет заподозрить определенный прагматизм, примат эффективности над помпой, и, если на то пошло, пренебрежение ритуальной стороной войны.