Джоанна Фабер - Как говорить, чтобы маленькие дети вас слушали. Руководство по выживанию с детьми от 2 до 7 лет

Моя двухлетняя дочь Кара захотела шоколадное печенье. Я написал слово ПЕЧЕНЬЕ на бумаге, внутри кружочка, который должен был обозначать печенье. Кара добавила точки, изображающие вкрапления шоколада.

Удивительно, какое удовольствие Кара получала, таская с собой этот кусок бумаги. Словно слово стало волшебным талисманом. Обычно она не отставала от нас, если что-то хотела, и не важно, сколько раз мы ей говорили, что этой вещи в доме нет.

Иногда для выражения сильных чувств недостаточно слов или описаний. Если вы чувствуете склонность к творчеству, попробуйте рисование. Необязательно быть Рембрантом, рисуйте схематические изображения.

Мария была мамой годовалой Изабели и трехлетнего Бенджамина, который устраивал истерики много раз в день.

Бенджамин обожал игрушечные поезда. Ему нравилось тщательно продумывать расположение путей и разъездов, толкать поезда на подъем и спуск, но иногда что-то шло не так, и Бен начинал рыдать, а потом раскидывать в разные стороны поезда и рельсы. Однажды поезд не смог одолеть холм и начал сходить с рельсов. Мы замерли, и я увидела, как у Бена уже задрожали губы. Но я только что побывала на семинаре, и поэтому не сказала: «Все нормально, мы починим. Не волнуйся». Обычно я говорю именно так, после чего он начинает истерику. В тот раз я заметила:

– Вот незадача! Понимаю, тебе не нравится, когда поезд сходит с рельсов.

Бенджамин посмотрел на меня и промолчал.

Рядом со столом стояла доска для рисования. Я взяла ее и сказала:

– Давай нарисуем, что ты чувствуешь.

Я нарисовала печальное лицо.

– Так ты чувствуешь?

Он кивнул. Я нарисовала слезы, капающие из глаз, и Бенджамин сказал:

– Нарисуй меня еще.

Я добавила слез. Сын схватил мел, и я увидела, как у него засверкали глаза. Он нарисовал просто огромные слезы.

Потом я изобразила другое лицо, на этот раз не такое печальное.

Бенджамин слабо улыбнулся, и поэтому я нарисовала веселое лицо.

Он начал хихикать.

Мы вернулись к игре с поездами, истерика была предотвращена.

У Антона было расстройство аутистического спектра, и ему было особенно трудно справиться с разочарованием. Его мама Анна поделилась на семинаре своей историей.

Я обещала Антону, что, возвращаясь от дяди и тети, мы остановимся поиграть в детском парке. Но мы задержались, и, когда проезжали парк, Антон уже спал в машине. Я не собиралась его будить и надеялась, что он проспит всю ночь, но, когда отец переносил его уже дома в кровать, сын проснулся.

Он сразу сообразил, что парк ему не светит, и начал плакать:

– Ты обманула, ты обманула!

Я попыталась объяснить, что он заснул, но это только усилило его ярость. В конце концов я сказала:

– Тебе так нравится этот парк… И ты так хотел там играть. Ты хотел, чтобы мы тебя разбудили!

– Ну да.

Я взяла бумагу и карандаш и начала рисовать.

– Что тебе больше всего нравится в парке?

– Качели, – ответил Антон, и я изобразила качели.

– И еще большая горка.

Я нарисовала. Антон пририсовал на горке большой снежный ком.

– А как насчет мостика?

– Да, да!

Я нарисовала мостик. Потом я нарисовала на мостике кошку и мальчика. Антон захотел повесить рисунок на стену в своей комнате, и мы прикрепили его над кроватью. Это был исключительный вечер!

Майкл тоже с энтузиазмом воспринял идею изображения чувств.

Я собрался будить четырехлетнего Джейми – пора было идти в сад. Он закопался в одеяло и заявил, что никогда не встанет и не пойдет в детский сад, он его ненавидит!

Я слегка погладил его по спине и сказал:

– Вижу, ты действительно не готов вставать. Я пойду вниз и приготовлю завтрак, а ты спускайся, когда будешь готов. У меня там есть бумага и цветные мелки, и ты сможешь нарисовать для меня, какой твой садик плохой.

Примерно через пять минут Джейми притопал вниз и плюхнулся на стул около кухонного стола.

– А где бумага и мелки?

Ой-ой. На самом деле, я не верил, что сын придет.

Я быстро принес все необходимое, и Джейми начал яростно рисовать. Посмотрев на этот процесс, я спросил:

– Что это за красные штуки, рассыпанные по всему рисунку?

– Это огненные шары в детском саду, – ответил сын многозначительно.

Он сказал это с таким убеждением, что я просто не мог не спросить, правда ли у них саду летают огненные шары.

– Неееет! – Джейми произнес это так презрительно, как могут только четырехлетки.

Потом Джейми съел завтрак и радостно отправился в детский сад. А я больше никогда не слышал об огненных шарах.

Иногда чистого искусства недостаточно. Трехлетний сын Марии Бенджамин часто так злился, что пускал в ход кулаки. Вот что произошло, когда Мария предложила сыну изобразить свои чувства.

Бенни разозлился, потому что не смог пойти гулять с папой в выходной. Я дала ему бумагу и мелки и предложила:

– Нарисуй, как ты разозлился.

Бенни отказался и отшвырнул мелки. Я хотела отступить, но мне нужна была история, которую можно было бы рассказать на семинаре. И я не оставила попыток.

Взяв мелок, я сказала:

– Вот как ты злишься!

Я сердито потыкала мелком в бумагу, как будто атаковала ее. Мелок сломался, Бенни схватил его и начал водить им по листу. Это принесло ему большое удовлетворение. Потом он начал рвать листок с каракулями на мелкие кусочки. Я подбадривала его возгласами:

– Ого, как ты злишься!

Полностью изорвав бумагу, он посмотрел на получившуюся кипу и захихикал:

– Смотри, как я разозлился, мамочка!

– Да, по-настоящему разозлился. Бедная бумага. Как будто тигр разорвал ее когтями.

Бенни пошел прочь и попросил перекусить. Я дала ему несколько яблочных чипсов. В течение дня он пару раз подходил к кучке бумаги и говорил с большим удовольствием:

– Посмотри, как я разозлился!

Отмечайте эмоции.

Преувеличивайте!

Некоторые родители рассказывали, что, когда они пытались признавать чувства детей, те, казалось, приходили в еще большую ярость. Инструмент не работал. Я попросила привести пример.

Тони ответила: