Элизабет Лупас - Читающая по цветам

– Да, – сказала я. Я чувствовала, что любовь переполняет меня всю, до самой макушки, и сияет, как солнце, на моем лице. Я еще крепче стиснула руки Александра.

– Да, – сказал он.

– Будете ли вы любить и почитать друг друга до самой смерти?

– Да, – одновременно сказали мы.

Раздался оглушительный удар и треск ломаемого дерева. Тетушка Мар закричала и отбежала в стене. Я вздрогнула. Александр выронил кольцо; я лишь в последний момент успела подхватить его.

– Соедините правые руки, – сказал отец Гийом, – и объявите о вашем согласии перед лицом Бога и Его Церкви. Скорее, mes enfants!

– Я беру тебя в мужья, – проговорила я, крепко сжимая кольцо в левой руке. Были еще слова, которые надлежало сказать – «в радости и в горе, во здравии и в болезни, на ложе и за столом» – но для них времени уже не было. К тому же зачем они? Все это содержалось в слове муж.

Александр тяжело дышал.

– Я беру тебя… – начал было он.

Снова оглушительный треск дерева – и двери церкви разлетелись в щепки. В Уота Кэрни попал обломок доски и он свалился без чувств. Мы с Александром одновременно обернулись – наполовину обвенчанные (о, святой Ниниан, защити нас; дай нам еще всего лишь несколько секунд!), – чтобы твердо встретить солдат.

– Это дом Божий, – промолвил еле слышным голосом отец Гийом. – Выйдите вон сей же час, не то я отлучу вас от церкви.

– Мне плевать на эту папистскую дребедень. – Один из воинов вошел в церковь, топча сапогами остатки дверей; он был смугл, черноволос, грубо скроен, со зверским лицом – и к тому же грязен и небрит. Так же грязен и небрит, как и Александр, – подумала я, – но Александр все равно похож на ангела. Между бровей предводителя солдат залегла глубокая складка, как будто он все время хмурился.

– Мы явились сюда от имени и по поручению графа Роутса, главы клана Лесли, чтобы взять под нашу защиту его вассала, леди Марину Лесли. Не мешайте нам выполнять приказ, и никто не пострадает.

– Защиту?! – воскликнул Александр, выхватывая кинжал с обсыпанной драгоценными камнями филигранной рукоятью. Он был так высок и изящен, и золотоволос рядом с коренастым, чересчур мускулистым, неуклюжим солдатом, что от его красоты у меня защемило сердце. – Здесь больше подошло бы другое слово – «похищение»! Я – Александр Гордон из Глентлити, близкий родич графа Хантли, и эта леди обручена со мной. Только посмейте тронуть ее!

Несколько мгновений чернявый солдат смотрел на Александра. В маленькой церкви царила мертвая тишина. Потом чернявый звенящим, хорошо заученным, привычным движением выхватил из ножен шпагу, простой, прочно выкованный стальной клинок без драгоценных камней на эфесе, никак не украшенный, и направил его острие прямо в сердце Александра. Тусклый свет заката, льющийся сквозь разломанную дверь, окрасил сверкающий клинок кроваво-красным.

– Я Рэннок Хэмилтон из Кинмилла, и хотя я и прихожусь родней жене графа Роутса, я бы не назвал это родство близким, – сказал чернявый. В его голосе звучала издевка. – Я посмею. И десять человек, что стоят за мной, тоже очень даже посмеют. Брось свой кинжал, парень.

Я почувствовала, как рука Александра задрожала. Одиннадцать человек, подумала я. Одиннадцать воинов со шпагами против Александра, вооруженного одним лишь кинжалом. Уот лежит в беспамятстве. Тетя Мар и отец Гийом перепуганы и слабы. Александр, любовь моя, не сдавайся, не сдавайся! Я сжала в кулаке его кольцо, словно этим могла придать ему силы и мужества.

Кинжал со звоном упал на пол. Один рубин-кабошон [17] Кабошон – драгоценный или полудрагоценный камень, отшлифованный без придания ему граней, в форме полусферы, сильно выпуклой с одной стороны. отлетел от рукояти и заскользил по истертым камням, точно сверкающая божья коровка.

– Хорошо. – Чернявый вложил свою шпагу в ножны так же привычно и небрежно, как прежде достал ее из них. – А теперь, миледи, мы попросим вас предоставить нам еду, эль и место для ночлега, а завтра утром вы поедете с нами обратно в Эдинбург.

– Нет, не поеду.

В ушах у меня стучала кровь, руки заледенели. В левом кулаке я все еще сжимала кольцо, но золото тоже вдруг сделалось холодным. Александр не виноват, думала я. Он один против них всех. Я люблю его. Он не виноват.

Я вскинула голову и выступила вперед. Я хотела улыбнуться, но вместо улыбки мои губы раздвинулись в оскале, как у дикого зверя. Я устремила немигающий взгляд прямо в глаза Рэннока Хэмилтона из Кинмилла – и увидела в них одну только черноту. В его взгляде мерцала жестокость, похотливость и животное себялюбие.

Когда я, наконец, заговорила, то не узнала свой собственный голос.

– Я – хозяйка Грэнмьюара по праву рождения, и к тому же получила его в ленное владение от королевы. Так что граф Роутс не имеет здесь никакой власти.

– Королева умерла, – сказал Рэннок Хэмилтон. – Теперь ваше дарованное ею ленное право ничего не значит.

Я знала, что он скажет, и заранее приготовила ответ.

– Тогда я прошу убежища в этом святом месте во имя Бога и Господа нашего Иисуса Христа и святого Ниниана, который построил этот храм своими собственными благословенными руками.

Стоящие перед выломанными дверями солдаты глухо зароптали и начали смущенно переминаться с ноги на ногу. Сколько бы лорды Конгрегации ни убеждали себя, что поставили старую веру вне закона, сердца и души людей не могли так скоро измениться. Эти солдаты никогда не нарушат неприкосновенность убежища в Божьем храме. Опасность представлял только их командир.

– Святой Ниниан для меня никто, – бросил Рэннок Хэмилтон. Голос его звучал жестко. – У меня есть приказ. Вы поедете в Эдинбург, миледи, хотите вы того или нет.

Он сделал шаг вперед, нарочно отшвырнув носком сапога валяющийся на полу кинжал Александра. Александр и отец Гийом попятились. Тем временем тетушка Мар отошла от стены, приблизилась к тому месту, где лежал Уот Кэрни, и попыталась привести его в чувство. Он зашевелился и приподнял голову – слава Богу, он не погиб. Меж тем я продолжала стоять на своем, и от усилия, которого мне это стоило, у меня кружилась голова.

– Так вы что же, свалите меня с ног? Свяжете меня и заткнете мне рот, точно преступнице? Потому что вам придется все это проделать, Рэннок Хэмилтон из Кинмилла! По доброй воле я никогда не выйду из этой церкви. Я потребовала убежища перед Божьим алтарем – и я его получу.

– Мне плевать на вашего папистского Бога. Мне уже случалось связывать женщин и затыкать им рты, и я с удовольствием сделаю это опять.

Он сделал еще один шаг вперед. Я не сдвинулась с места.

– Вы не боитесь Бога? Тогда бойтесь древних богов, которым пикты [18] Пикты – группа кельтских племен, населявших Шотландию. Были завоеваны скоттами и смешались с ними. поклонялись на этом самом месте до прихода христиан. Среди них есть бог моря, который вас утопит, если вы дотронетесь до меня, и чудища с острыми зубами и когтями, которые пожрут ваши глаза. Есть и бог этой скалы, который велит своим утесам содрать мясо с ваших костей.