Дженнифер Блейк - Дикое желание любви

«Теперь я знаю, что чувствует жертва леопарда», – промелькнула шальная мысль, когда она медленно отступала. Кэтрин вдруг ясно осознала этот зачарованный страх и странную слабость, схожую с пугающим желанием быть пойманной. Обнаружив это, она развернулась и бросилась бежать. Но прежде чем она успела сделать второй шаг, острая боль пронзила ее ступню; она качнулась, потеряв равновесие, и упала.

Наварро успел подхватить ее, скривившись от боли и задержав дыхание.

– Твои швы! – воскликнула она. – Они разойдутся.

– Нет, если ты успокоишься, – ответил он с едва заметной улыбкой. Затем положил ее на кровать и опустился рядом.

Она отвернулась от него и, согнув колено, стала осматривать ступню.

– Я думаю, здесь что-то…

Она наступила на одну из запонок из черного янтаря, отлетевшую от рубашки Наварро, когда он ее снимал. Острый край, удерживающий камень, вонзился в ее ступню, но когда Наварро его вытащил, на ней, к огорчению Кэтрин, даже не выступила кровь. Он поднял запонку, внимательно осмотрел ее и небрежно швырнул на стол, после чего большим пальцем принялся растирать ступню Кэтрин, успокаивая боль.

Кэтрин хотела было поблагодарить его, но сочла, что признательность была не тем чувством, которое она должна испытывать к человеку с такими намерениями. Впрочем, она задавалась вопросом, были ли у него подобные намерения, поскольку он вдруг отстранился от нее, закинув одну руку за голову, а другую прижал к повязке на боку.

Долгое время она внимательно наблюдала за ним. Он не двигался, и она спросила:

– С тобой все в порядке?

– Не уверен, – прошептал он.

– Значит, рана снова кровоточит.

Он не ответил, только убрал руку.

Кэтрин приподнялась на локте и склонилась над ним, проверяя плотность повязки и тщетно пытаясь обнаружить пятна свежей крови.

– Я не вижу… – начала она, но в тот же миг он привлек ее к себе, обхватил руками лицо, и она почувствовала жадное, торжествующее прикосновение его губ.

– Ты, моя сладкая Кэтрин, можешь вызвать у мужчины coup de foudre [35] Игра слов: coup de foudre – «удар молнии» и «любовь с первого взгляда» ( фр. ). , – прошептал он ей на ухо.

– Отпусти меня, – прошипела она, – или покажется, что тебя в самом деле поразил удар молнии!

– Отпущу, если оставишь эти замашки монашки.

– Никогда! – выкрикнула она.

– Впрочем, мне все равно, – сказал он, слегка пожав плечами, – что ты отправишься домой в этой порванной одежде и отправишься ли вообще.

– Это шантаж, – сказала она, с трудом уклоняясь от его поцелуев, покрывающих ее шею.

Однако вместо того чтобы высвободиться, она оказалась лежащей на спине с нависшим над ней Наварро, а оборка ее сорочки задралась выше колен.

Наварро положил руку на ее бедро и стал медленно поднимать юбку.

– Думаю, ты права, – задумчиво согласился он.

За каймой густых ресниц она почти не видела его прищуренных глаз. Чувствуя, что он смеется, Кэтрин внимательно посмотрела на него и, скорее из-за недоверия, чем от оскорбления, прошептала:

– Как ты можешь?

– Легко, – ответил он, и в тот же миг свет исчез, так как его лицо склонилось к ней, а его рот накрыл ее губы.

За стенами закрытой спальни послышались приглушенные взволнованные голоса. Двое на кровати едва успели различить эти звуки, как дверь резко распахнулась и стукнулась о стену.

Стремительным шагом в спальню вошел Маркус с черной шелковой повязкой на руке. Его лицо выражало удивление, словно он ожидал, что дверь будет заперта.

Женская фигура в розово-сером платье показалась в дверном проеме. Подозрительный взгляд суровых черных глаз остановился на паре, лежавшей на кровати.

– Прелестно, – медленно произнесла она. – Осмелюсь предположить, что мы квиты, моя дорогая дочь?

Слуга с посеревшим лицом протиснулся следом за Ивонной Мэйфилд.

– Простите меня, Maître , – сказал он, поднимая дрожащие руки. – Я пытался их задержать, но они меня не слушали.

Наварро жестом велел слуге уйти, после чего не спеша сел, давая Кэтрин время поправить лиф платья и опустить нижнюю юбку. Он заговорил только после того, как за слугой закрылась дверь.

– Чем обязан столь почетному визиту?

Маркус обвел взглядом комнату, где все указывало на интимность их отношений, и скривил губы в насмешливой улыбке.

– Конечно, все очевидно, особенно теперь.

– Это был вопрос? – со скучающим видом спросил Наварро. – Неужели ты сомневаешься? Полагаю, тебя интересует, намного ли ты опоздал? Отвечаю: да, намного.

Кулаки второго мужчины сжались, и он шагнул к кровати, но остановился, услышав низкий гортанный смех.

– Ты всегда был наглым дьяволом, Рафаэль. Но не нужно мучить беднягу Маркуса. Он прошел сквозь муки ада этой ночью, так же как и я. Его раскаяние безгранично – или бесконечно. Не так ли, Маркус?

При напоминании о случившемся он отвернулся от Наварро.

– Кэтрин, – твердо сказал он. – Не могу передать, насколько я огорчен и сколь сожалею, что из-за меня ты испытала такой стыд и позор. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе забыть весь этот кошмар. Я осознаю, что это моя вина, только моя, и я готов всю жизнь ее искупать, если ты согласишься выйти за меня замуж.

Кэтрин не знала, что ответить. Прямолинейность Наварро смутила ее и породила рой беспорядочных мыслей. Больше всего ей хотелось остаться одной, разобраться в своих чувствах, прийти в себя, подумать в тишине о том, что произошло и что ей со всем этим делать. Но мужчина на кровати рядом с ней не дал Кэтрин возможности даже выразить эти мысли словами.

– Очень благородно с твоей стороны, – раздраженно сказал он Маркусу. – А впрочем, ты уже привык забирать женщин, которых я оставляю.

Даже Ивонна Мэйфилд онемела от такой вульгарной жестокости и оскорбительного намека. Кэтрин вдруг почувствовала, как внутри нее все трясется мелкой дрожью. Ее отвращение было таким сильным, что она отодвинулась от Наварро, который, как ни в чем не бывало, непринужденно прислонился к спинке кровати.

– Наварро… перед богом… – возразил Маркус, и его пристальный взгляд переместился на бледное лицо Кэтрин.

– Каким же защитником ты вдруг стал, а? – произнес Наварро. – Жаль, что мысль позаботиться о ее безопасности не родилась у тебя раньше. А сейчас (возможно, всему виной моя подозрительная натура) мне кажется, что твоя готовность к самопожертвованию вызывает сомнения, разве что, конечно, богатая жена, которую ты спас от определенного позора, будет вечно выражать тебе благодарность. Я считаю, что именно эти причины идеально характеризуют твой порыв, Маркус.

– Ты намекаешь, что я предложил Кэтрин выйти за меня замуж, чтобы завладеть ее состоянием? – возмутился Маркус, и от ярости его щеки покрылись пятнами. – Если бы не рана, я бы заставил тебя пожалеть об этих словах!