Джоржетт Хейер - Великолепная Софи

Мистер Ривенхолл в ответ лишь плотнее сжал губы, и это свидетельствовало о том, что вряд ли он способен с чем-либо согласиться.

– Признайте, по крайней мере, что я могу управлять вашей упряжкой! – сказала Софи.

– Радуйтесь тому, что я поумерил их прыть! – гневно бросил он в ответ.

– Как это мелочно с вашей стороны! – поддела его Софи.

Упрек и впрямь выглядел мелочным, и он это понимал, но все еще не мог успокоиться и выпалил:

– Вы ездили по Сити одна, и на запятках даже грума не было! Весьма достойное поведение, клянусь честью! Очень жаль, кузина, что правила приличия на вас не распространяются! Или в Португалии так принято?

– О нет! – ответила она. – В Лиссабоне, где меня знают, я, разумеется, не могу позволить себе подобные вольности. Ужасно, правда? Уверяю вас, все эти чопорные горожане таращились на меня во все глаза! Но пусть вас это не смущает: в Лондоне меня никто не знает!

– Я нисколько не сомневаюсь, – с сарказмом заметил он, – что сэр Гораций был бы в восторге от такого поведения!

– Нет, – сказала Софи, – скорее, сэр Гораций ожидал бы, что вы предложите мне хоть недолго править своей коляской, чтобы иметь возможность самому рассудить, в состоянии ли я справиться с парой ваших горячих лошадок, – любезно пояснила девушка.

– Я не позволяю никому – никому – управлять моими лошадьми!

– В целом, – согласилась Софи, – полагаю, вы правы. Просто удивительно, как быстро неуклюжая пара рук способна порвать мягкие лошадиные губы!

Мистер Ривенхолл заскрежетал зубами.

Софи вдруг рассмеялась.

– Прошу вас, не стоит сердиться, кузен! К тому же для этого нет никаких оснований! – попросила она. – Вы же сами видите, что лошади совершенно не пострадали! Так вы поможете мне выбрать пару для себя?

– Я не желаю иметь ничего общего с этим безумным прожектом! – резко бросил он.

Софи даже бровью не повела.

– Очень хорошо, – сказала она. – Быть может, в таком случае вам не составит труда подыскать мне подходящего мужа? Я хочу выйти замуж, и, насколько мне известно, у вас имеется определенный талант в этой области.

– Неужели вы начисто лишены возвышенных мыслей и чувств? – едва сдерживая гнев, спросил мистер Ривенхолл.

– О да! Вы бы удивились, если бы узнали, насколько мне несвойственна возвышенность!

– Не сомневаюсь!

– Ведь с вами , мой дорогой кузен, – продолжала Софи, – мне ни к чему проявлять сдержанность. Умоляю, найдите мне подходящего супруга! У меня масса недостатков, поэтому в муже меня устроит минимальный набор добродетелей.

– Ничто, – заявил мистер Ривенхолл, сворачивая на Хеймаркет и демонстрируя кузине, как нужно вписываться в поворот с точностью до дюйма, – не доставит мне большего удовлетворения, чем выдать вас замуж за человека, который сумеет обуздать ваши безумные наклонности!

– Прекрасно сработано! – одобрительно отозвалась Софи. – Но что было бы, окажись на дороге бродячая собака или какой-нибудь бедолага, вздумавший перейти улицу в этот самый момент?

Чувство юмора выдало мистера Ривенхолла. С трудом сдерживая улыбку, он заметил:

– Просто диву даюсь, кузина, как вас до сих пор никто не придушил!

И тут он обнаружил, что кузина его не слушает. Она отвернулась, глядя куда-то в сторону, и прежде чем он сумел рассмотреть, что же так привлекло ее внимание, она быстро сказала:

– Остановитесь, прошу вас! Я только что увидела старого знакомого!

Он выполнил ее просьбу и только потом увидел – правда, слишком поздно, – кто идет навстречу по улице. Ошибиться, глядя на безупречную фигуру и золотистые кудри, выбивающиеся из-под изогнутых полей касторовой шляпы, было невозможно. Мистер Огастес Фэнхоуп, заметив, что какая-то леди в коляске машет ему рукой, остановился, сорвал с головы шляпу и, держа ее в руке, с интересом воззрился на Софи.

Он и впрямь был очень красивым молодым человеком. Вьющиеся от природы волосы пышной волной обрамляли мраморно-белое чело. Ярко-синие глаза, в которых застыло мечтательное выражение, столь гармонично смотрелись под высокими изогнутыми бровями, что вызвали бы восхищение даже у самого предвзятого критика; его губы были очерчены столь изящно, что при виде их любой скульптор непременно схватился бы за резец. Он был среднего роста, прекрасного телосложения, и для того чтобы сохранить изумительную фигуру, ему не требовалась диета из картофеля, вымоченного в уксусе. Да ему бы это и в голову не пришло, поскольку особое очарование мистеру Фэнхоупу придавало то, что он вообще не обращал внимания на собственную внешность. Наверняка он не мог не сознавать, что вызывает у окружающих восхищение, но был целиком и полностью поглощен стремлением стать большим поэтом и почти не слушал того, что говорят ему, и полностью игнорировал то, что говорят о нем; поэтому даже самые злостные его недоброжелатели (такие как мистер Ривенхолл и сэр Чарльз Стюарт) вынуждены были признать, что восхищение окружающих еще не проникло сквозь мантию задумчивой рассеянности, в которую он облачился.

Но в его взоре, обращенном на мисс Стэнтон-Лейси, сквозила не только рассеянность, что не укрылось от мистера Ривенхолла, правильно истолковавшего неуверенную улыбку, появившуюся на губах мистера Фэнхоупа. Тот понятия не имел, что за леди столь дружески протягивает ему руку. Однако он принял ее и поздоровался меланхолически томным голосом.

– Брюссель, – пришла ему на помощь Софи. – Мы танцевали кадриль на балу у герцогини Ричмонд, помните? Да, кстати, вы знакомы с моим кузеном, мистером Ривенхоллом? Вы должны знать, что я остановилась у своей тети, на Беркли-сквер, и намерена провести у нее несколько месяцев. Вы непременно должны нанести нам визит: она будет в восторге!

– Разумеется, я помню вас! – сказал мистер Фэнхоуп, хорошее воспитание которого с легкостью позволило ему солгать. – Чрезвычайно рад новой и столь неожиданной встрече с вами, сударыня! Я обязательно доставлю себе удовольствие и загляну к вам на Беркли-сквер.

Поклонившись, он отступил назад. Лошади, которым передалось нетерпение мистера Ривенхолла, дружно рванули вперед. Сам же он не удержался и съязвил:

– Как вы, должно быть, рады тому, что встретили старого знакомого так скоро после своего приезда!

– Чудесно, не правда ли? – согласилась Софи.

– Надеюсь, он сумеет вспомнить, как вас зовут, прежде чем воспользуется вашим приглашением навестить вас.

Губы девушки дрогнули, но ответила она совершенно спокойно:

– Можете не сомневаться: если не вспомнит, ему кто-нибудь непременно подскажет.

– Вы ведете себя неприлично! – вспылил он.

– Вздор! Вы злитесь, потому что я прокатилась на ваших лошадях, – ответила она. – Не расстраивайтесь! Больше этого не повторится.